Офицер Красной Армии
Шрифт:
Выбранное место идеально для засады, именно так подумают немцы, и устроят её у той деревушки. Однако если усилить подразделения артиллерией и миномётами, особенно в части боезапаса, с опытными корректировщиками и пулемётчиками это не станет для батальона препятствием. Тем более я собирался перед нападением, посетить ещё несколько лагерей для военнопленных. В общем три-четыре батальона, под моим общим командованием, и организация партизанского края. Вот была моя цель. Плюс к этому я собирался организовать группы ДРГ, и устроить на дорогах немцев, на их транспортных артериях, настоящую вакханалию. Особенно в части железной дороги. Но это всё в планах, мне нужно было сорвать подход резервов к Харькову насчёт нашего наступления. Вот и всё.
Потом
Может, я и зря ухожу от ответственности, надо дождаться представителей Ставки и с ними отправляться в Москву, но…. Каким-то животным чувством, можно сказать инстинктом, я понимал, что ничем хорошим для меня это не закончится. Нельзя мне в Москву — сейчас нельзя — рано.
— Такие идеи побоку, — простонал я, и задрав голову, посмотрел на появившиеся на темнеющем небосклоне звёзды.
— Что, товарищ старший лейтенант? — не расслышал часовой, что стоял у въездных ворот.
Сам я находился у караулки, где с Семеновым занимался изучением и описью трофеев, пока Воронин организовывал оборону села. Капитан была на седьмом небе от счастья, столько вооружения. Одно его огорчало, людей мало, подразделений сформировано мало. А раньше, буквально вчера плакался в обратно, мол: зачем нам столько формировать подразделений, если вооружения для них всё равно нет. Противоречивый человек.
— Ничего, тебе послышалось, — ответил я и, прислужившись, спросил. — Это наши едут?
— Вроде да, — неуверенно ответил он и зазвонил в колокол, что висел рядом. Это была ещё немецкая конструкция, так караульный вызывал старшего, если прибыли машины или начальство.
Реакция последовала незамедлительно, набежало десяток бойцов, начали устанавливать станковый пулемёт, а расчёт завозился у заранее установленной на позиции сорокапятки. Мало ли кто там едет. Конечно, если бы это были немцы, пост на дороге усиленный броневиком, начал бы пальбу, однако ничего этого не было и скорее всего колонна действительно наша и доставляет те подразделения, которые нам не обходимы, вместе с начальником штаба, но инструкция, есть инструкция.
Это действительно оказались наши, пока вышедший Семенов организовывал прибывших бойцов, большую часть отправив в один из пустеющих складов отсыпаться, а я со Смеловым прошёл в караулку, попросив двух писарей выйти.
— Что-то случилось? — насторожился начштаба.
— Есть такое дело, — нехотя ответил я. — На меня вышло руководство Центра и затребовало сдать полномочия и выдвинуться в другой регион.
— Но вы нужны тут! — возмутился Смелов.
— Я это понимаю, ты это понимаешь, но начальству всё равно. Приказ есть приказ. У меня было время, и я успел подготовиться.
— Нет, но смысл я уловил.
— Ты давай читай, как закончишь у тебя пара часов на вопросы. С этой минуты ты принимаешь командованием подразделением, так что вопросы у тебя будут.
Оставив Смелов внимательно читать те листы, на которых я описал свои планы, кроме естественно игр по дезинформации противника, такое сообщают только устно, вышел на крыльцо и попросил одного из куривших писарей найти мне Путянина, а то обоих связных я отправил по делам.
Тот успел прибыть до того как Смелов закончил, поэтому я приказал взводному привести к складам вместо одной лошади, двух лошадей. После небольшого размышления, я решил взять с собой вьючную. Небольшая автономность мне пригодится в будущем. Взводный козырнул и отправился выполнять моё личное поручение, ему ещё нужно было найти того бойца что мне требовался, а я вернулся в караулку. Смелов закончил с записями, о чём меня уведомил. К этому же времени вернулся освобождённый Семенов.
Он закончил раздавать приказы, а так же проверять, как новоприбывшие подразделения принимают вооружение. Семенов тоже включился в работу, пока мы с начштаба общались. Капитан надо сказать хоть и был удивлен, и даже ошарашен моим внезапным уходом, но он понимал что приказы начальства игнорировать нельзя. Тем более я им оставлял довольно подробную схему дальнейших действий. Вопросы у Смелова были, особенно в командном дефиците, его решении, и как потом остаться командиром, если какой-нибудь подполковник, потребует передать командование ему. Пришлось подробно объяснять ему суть вещей. Закончили мы к трём часам ночи, после чего тепло попрощались.
О том, что я ухожу мало кто знал, но проводить меня пришли около двадцати человек, включая практически всё командование. Тепло со всеми попрощавшись, я искренне извинился перед всеми, что оставляю их в столь тяжёлый час, и одним прыжком оказавшись в седле, ударил каблуками по бокам коня и послал его вперёд, следом трусцой бежала запасная лошадь с вьюками.
Девять дней спустя, двадцать восьмое апреля тысяча девятьсот сорок второго года.
Село Иванково. Штаб недавно организованного партизанского края.
— Позовите Смелова, — попросил дежурного бойца сидевший за столом мужчина, лет тридцати пяти на вид.
Он, как и две других присутствующих в кабинете так же был в камуфляже советского образца без знаков различий, но даже поверхностный взгляд выдавал его принадлежность к органам.
Помощник дежурного вышел из кабинета и через минуту в него прошёл сильно уставший, не выспавшийся, с красными от недосыпа командир, с камуфляжной курткой поверх формы. Повесив у входа на гвоздик немецкий автомат, отчего тот стал покачиваться на длинном ремне, старший лейтенант Смелов, после жеста сотрудника госбезопасности прошёл к столу и сел за него. После представления, неизвестный оказался капитаном ГБ Омельченко, положил перед Смеловым несколько фотографий и попросил опознать на изображениях человека, что представился старшим лейтенантом Григорьевым.
Внимательно изучив шесть снимков, на которых были группами изображены несколько командиров, Смелов уверенно отобрал три снимка и указал где он обнаружил нужного человека.
— Вот тут он, на фоне уничтоженной колонны немцев позирует с лейтенантом-пограничником и младшим политруком. Потом вот тут, кажется на аэродроме, вон на заднем фоне горящие самолеты и… вот тут, в третьем ряду восемнадцатый, рядом с уже знакомым лейтенантом-пограничником. Я так понял это зенитное подразделение?
— Вам незачем знать подробности, — рассеянно ответил капитан Омельченко. — Значит, вы подтверждаете что человек, изображённый на изображении и некто Григорьев — это один и тот же человек?