Офицер: Офицер. Тактик. Стратег
Шрифт:
– Давай сядем, а то разговор, боюсь, долгим получится. – Он подхватил толстую папку, которую Новиков подготовил для разговора с наркомом, и, подождав, пока Валерий Павлович устроится, достал верхний лист. – Схема двухконтурного турбореактивного двигателя, которым сейчас занимается инженер Люлька. У него не будет решения некоторых проблем, но все они указаны здесь, – новый листок лёг на стол, – как и способы разрешения.
Чкалов вернулся только под утро. Жена встретила его встревоженная. Всю ночь она не спала, гадая, что могло случиться с ее таким любимым, но таким отчаянным
Услышав повернувшийся в замке ключ, она подхватилась и, выскочив в коридор, бросилась ему на шею:
– Ну где ты опять пропадал, горюшко ты мое?! – шептала Ольга [88] , покрывая лицо мужа быстрыми, горячими поцелуями. – Опять напился? – отстранилась она, почувствовав запах коньяка.
Валерий Павлович забубнил тихонечко, что выпил совсем немного, да и как тут было не выпить, если… При этих словах он быстро снял летную шинель, фуражку, скинул сапоги и увлек жену в комнату. Прикрыв за собой дверь, он подхватил Ольгу на руки и закружил пискнувшую от ужаса и восторга женщину по комнате.
88
Чкалова Ольга Эразмовна, урождённая Орехова (1901–1997). В браке с 1927 г.
– Да что с тобой, волгарь? – шептала она, боясь разбудить детей. – Что случилось? С ума сошел?..
– Ой, Олька, что случилось! Ты и представить себе не можешь, – Чкалов наконец опустил жену и, крепко прижав к себе, усадил ее рядом на диван. – Не поверишь, где я сегодня был. Сам бы не поверил.
Он коротко рассказал жене о событиях прошедшего дня, сказал, что отныне он – не летчик-испытатель комбриг Чкалов, а старший майор государственной безопасности, заместитель народного комиссара внутренних дел.
– А потом… Нет, Олёк, все равно мне не поверишь! – Валерий Павлович тряхнул кудрями. – Сам бы, если бы мне рассказывали – ввек бы не поверил!..
– Да говори уже! – Ольга шутливо ткнула его в бок крепким кулачком. – Говори, а то поколочу!
Чкалов вдруг отодвинулся и пристально посмотрел жене в глаза:
– Слушай меня внимательно, Оленька. Все, что я сейчас тебе расскажу – государственная тайна, и говорить об этом никому нельзя. Даже самому товарищу Сталину, понятно?
– Сталин не знает? – изумилась Ольга. – А как же?..
– Знает. Он почти все знает, не знает только, что ты сейчас тоже знать будешь. И знать не должен, – он вынул из кармана коробку папирос и яркую, какую-то странную, похожую на леденец зажигалку.
Закурил, затянулся.
– Оль, нашим советским ученым удалось установить контакт с будущим. Не перебивай! – сказал он грубовато, заметив, что Ольга порывается что-то спросить. – Как – я сказать не могу, объяснить не сумею. Знаний, извиняюсь, не хватает. Университет надо было кончать, чтобы такое понимать. Но вот это, – он протянул ей зажигалку, – это – из будущего.
Она взяла странную зажигалку, сделанную словно бы из цветного стекла, но удивительно легкую. Внутри переливалась какая-то прозрачная жидкость.
– А куда бензин наливать? – спросила она.
Чкалов коротко рассмеялся:
– Это
Он рассказывал, а она слушала до тех пор, пока не проснулся Игорь [89] . Ольга смотрела на мужа и верила всему, что он ей рассказывал. И пошла готовить сыну завтрак с полным убеждением, что в будущем, которое уже не за горами, будет славная, прекрасная, светлая коммунистическая жизнь. Валерий Павлович смотрел на жену, на сына и остро жалел, что нельзя рассказать всем о том, что открылось ему. Вот только о человеке из будущего он никому не рассказал и рассказывать бы не стал. Не время еще. Слишком много вокруг врагов.
89
Старший сын Чкалова, которому в тот момент было восемь лет.
Москва.
Старомонетный переулок
Надежда Никитина открыла ключом дверь и вошла в длинный коридор своей квартиры. Темный и длинный, он был заставлен разной рухлядью, на стене висели два велосипеда и большое деревянное корыто. Осторожно лавируя между вещами, девушка пробралась к своей комнате.
Несмотря на поздний час, с кухни слышались громкие голоса соседок и сильно пахло чем-то кисло-горелым. Надя улыбнулась: опять тетя Маша выясняет у тети Моти и Фимы Моисеевны, кто это взял ее ершик для чистки примуса?
Грохнула дверь, и в коридор выскочила растрепанная и красная тетя Мотя. Увидев Надежду, она кинулась к ней:
– Вот ты, Надька, ты ж – власть наша! – закричала она на всю квартиру. – Что ж ты на эту чуму управы не найдешь?! Сама ж свой ершик вчерась кинула немытый, а сегодня разоряется! Это же разве дело?!
– Матрена Силантьевна… – начала Надя, но больше ничего сказать не успела.
Вслед за тетей Мотей в коридор вылетела тетя Маша и с места в карьер принялась честить ту на все корки.
– Ах ты ж, глаза твои бесстыжие! Девку-то почто в свои дела путаешь?! Наденька со службы, усталая, а тебе сразу – жалобиться! – Она замахнулась поварешкой, но, конечно, не ударила, а повернулась к Надежде и совсем другим тоном спросила: – Устала, Надюха? Есть хочешь? Хозяин убоинки принес, так я щей наварила.
Из-за закрытой фанерной двери раздался трубный бас дяди Тихона, трудившегося слесарем в трамвайном депо:
– И то дело! Надюха! Айда с нами щи рубать! А к щам и ишо кой-чего найдется…