Офицерские звезды
Шрифт:
– Лучше бы я тогда погиб, - потупившись, подавленным голосом произнес в ответ Ильгиз.
После этого тягостного разговора Ильгиз, не в силах больше терпеть разрывающую душу боль, несколько раз ловил себя на мысли, что лучшим выходом и для него и для тех, кто считает его виновным в смерти членов его экипажа - застрелиться. И сейчас эта страшная мысль, словно удар током, вновь пронзила все его тело. В этом мгновенном, как яркая вспышка, движении мысли Ильгиз порывисто вскочил с кровати и в бешенстве заметался по комнате, его нервы не выдерживали, тягостное чувство досады, беспомощности и несправедливой обиды продолжало накапливаться болью
Спустя минуту остановившись посреди комнаты, он, обхватив руками голову, громко застонал, затем, не в силах смириться с фактом чудовищной несправедливости, он торопливо подошел к столу, достал из планшета чистый лист бумаги, ручку и нервным почерком начал писать очередное письмо, на этот раз - председателю КГБ СССР Чебрикову:
«Товарищ генерал армии!
Я летчик Пограничных войск, капитан Шимаев И.К., вынужден обратиться к Вам в связи с тем, что со мной поступили не справедливо.
Я воевал в Афганистане честно. Я осуществил более 2500 боевых вылетов и 10 раз приходил на аэродром с боевыми повреждениями. Дважды в воздухе у моего вертолета отказывали двигатели, несколько раз я в полете уходил от пуска ракет. Я несчетное количество раз вылетал на нанесение ракетно-бомбовых ударов и более 40 раз участвовал в различных боевых операциях. За последний вылет я был представлен к награждению орденом Ленина, а до этого случая был представлен к награждению орденом «За службу Родине в Вооруженных силах» 3 степени и медалью «За боевые заслуги», но награды я не получил. Награжден орденом «Красной звезды» и медалями «За отвагу» и «За отличие в охране Государственной границы СССР». Имею ранения: контузию, черепно-мозговую травму, осколочное ранение лица…
***
В середине января 1989 года, когда уже последние подразделения 40 армии покидали территорию Афганистана, а до окончания десятилетней Афганской войны оставались считанные дни, для Пограничных войск КГБ СССР, ответственных за обеспечение безопасного вывода Советских войск из Афганистана, война продолжалась. По-прежнему пограничники несли боевые потери и по-прежнему в небе Афганистана сбивались советские пограничные вертолеты.
В один из таких зимних дней, взлетев с приграничного аэродрома «Пяндж», два вертолета Пограничных войск «Ми-8» - «Охотник», со спецаппаратурой, предназначенной для пеленгации мест нахождения группировок моджахедов, пересекли Государственную границу с Афганистаном и взяли курс в направлении города Ханабад. Там, между этим полностью заблокированным мятежными войсками городом и городом Кундуз, существовала серьезная угроза вооруженного нападения на выводимые из Афганистана советские войска.
На командирском кресле ведущего вертолета, с бортовым номером 86 сидел капитан Шимаев - высокий стройный офицер с худощавым, открытым, но усталым лицом, а за ним, строго соблюдая дистанцию, летел вертолет с командиром экипажа капитаном Поповым.
Для экипажей этих вертолетов задача была не новой: за два последних дня это уже был их третий вылет в тот район боевых действий с целью определения мест дислокации вражеских вооруженных формирований.
Вчера, перед вылетом, экипажам было указано, в целях безопасности ближе, чем
– Может, нам стоит попробовать подойти к кишлакам поближе и ориентироваться относительно их расположения? – вопросительным взглядом посмотрев на Ильгиза, спросил правый летчик-штурман старший лейтенант Боташев, - мы уже половину топлива сожгли, и все впустую...
Капитан Шимаев, всегда ответственно относящийся к поставленным перед ним боевым задачам, знал, что нарушать приказ относительно режима полета он не имеет права, но он понимал и другое: война требует от ее участников активных действий, и ему, чтобы успешно выполнить поставленную боевую задачу, тем более с оставшимся в вертолете топливом, уже нужно рисковать.
И отважный летчик, за шесть с половиной лет войны в афганском небе уже привыкший принимать опасные для себя и для жизни своего экипажа решения, подавив сопротивление рассудка, принял предложение своего боевого друга.
Доложив на аэродром о своем решении изменить тактику полета, его вертолет, а за ним и вертолет капитана Попова, тут же развернулись в сторону кишлаков. И, только тогда, когда вертолеты подошли к ним на удаление от ста до трехсот метров, при этом полностью подставив себя под удар не только ракет «Стингер», но и обычного стрелкового оружия, положительные результаты дали о себе знать: вчера на том участке его экипажем были запеленгованы две бандгруппы, которые тут же были уничтожены с помощью артустановок «Град». Сегодня с утра, вновь, пробаражировав в воздухе более двух с половиной часов, операторами, работавшими в грузовом отсеке вертолета, были обнаружены еще четыре бандгруппы. Но по количеству постоянно работавших в эфире радиостанций было ясно, что незапеленгованной остается еще одна группировка, которая действует под позывным «Марказ – 22». Переводчиком, старшим бортовым механиком-оператором Зенбулатовым было так же отмечено, что по командам и распоряжениям, исходящим от этой радиостанции, можно сделать вывод о том, что под этим позывным работает руководитель моджахедов.
Вернувшись на аэродром, капитан Шимаев доложил о результатах разведки начальнику разведотдела пограничного отряда, и тут же от него поступил новый приказ: «Заправить вертолеты и вновь вылететь в направлении города Ханабад. Задача: найти и запеленговать ту, последнюю, вражескую группировку в этом районе».
…Летели они высоко в небе, а под ними, словно прорывая одеяло из сплошной пелены облаков, высились освещенные безмерным солнечным светом снежные, переливающиеся всеми цветами радуги, вершины гор. Красота была неимоверная, но Ильгизу было не до любования красотами афганской природы – напряжение накапливалось.