Офицерский гамбит

Бадрак Валентин Владимирович

И только дорогой домой Артеменко задумался, отчего личность Кулинича вызывала у него крайне неприятные впечатления. В Украине Артеменко видел многих, кто искренне считал, что Украина должна быть частью России, потому что украинцы и россияне – часть одного русского народа. Таких людей он уважал и не имел оснований презирать за их позицию. Знал он очень много таких же людей и в России, и они также не вызывали в нем неприязни. Это их убеждения, и они имеют на них право, думал он. Да ведь и сам он, Артеменко, еще недавно считал, что присоединение Украины к России является великим благом для этой земли и для этого народа. Но безыдейная, гнилостная и продажная сущность Кулинича являла собой смердящее брожение. Отношение к нему перерастало в откровенное презрение

по иной причине: ратуя за воссоединение, толкая Украину в объятия России, он по своей природной мелочности рассматривал все имеющиеся возможности личного возвышения, получения любого регентского поста любой ценой. Он жаждал стать преданным наместником, сатрапом, бойким и суровым здесь, в Киеве, но покорным и услужливым там, в Москве. И даже то, что Кулиничу не нужны были деньги, еще больше раздражало Алексея Сергеевича. Ему нужны власть, влияние, возвышение, и то, что это было компенсацией ущербности его недоразвитой личности и достигалось за счет принесения в жертву всего украинского, казалось разведчику кощунственным, гадким. Артеменко успокаивал себя лишь тем, что его донесение сегодня вечером будет бесспорно результативным. Хотя еще неизвестно, как именно воспользуется Кулинич полученной информацией.

4

– О-го-го! Ну, ваш Кулинич порадовал руководство, – без обиняков, с веселой улыбкой на светящемся и все полнеющем лице заявил полковник Круг.

Эта непринужденная радость, нездоровый блеск в глазах куратора и очевидная ширь его лица почему-то вызвали в душе у Артеменко волну негодования.

– Ну, Виктор Евгеньевич, положим, не мой, а наш Кулинич, – мягко поправил он начальника, – ваша роль и роль конторы куда больше моей.

– Ладно, не скромничайте. Знаю-знаю, что с определенным контингентом не очень-то приятно работать, – добродушная гримаса Круга дополнилась полной и безоговорочной эмпатией, пониманием и вовлеченностью в производственные нюансы деятельности своего подопечного, как он порой обозначал работу со сложными доверенными людьми или ненадежной агентурой. – Этот Кулинич – один из многих украинцев, что живут под впечатлением своей локальности, периферийности. Именно на это мы можем опереться в своей работе. Это порождает у них воинственность и вместе с тем готовность идти на рискованный компромисс ради собственного выдвижения. Помните присказку про гетманов?

– Какую именно? – Алексей Сергеевич с некоторым изумлением посмотрел на куратора, чувствуя, как внутри у него вспыхнуло пламя неприязни и злости, как если бы Круг намеревался сейчас оскорбить его родственников.

– О том, что если есть три украинца, то среди них два гетмана. Так вот, Кулинич метит в гетманы, и неважно, каким способом он свое выдвижение купить хочет. На эту тему есть другой знаковый анекдот: во время войны один украинец – непременно партизан, два – партизанский отряд, а три – партизанский отряд и предатель… – Глаза Виктора Евгеньевича в этот момент светились лукавой иронией и превосходством, как будто поддразнивали Артеменко.

«Вам бы, Виктор Евгеньевич, в Большом театре играть», – с тоской подумал Артеменко и молча проглотил подпущенную начальником пилюлю. Он был прекрасно осведомлен о том, какую волну начал продвигать депутат Кулинич. Конечно, он также хорошо знал, что Кулинич не мог и не имел полномочий действовать в одиночку. За ним стояли вполне конкретные политики пушечного калибра, которые, наверное, и дали добро действовать. Но, может, Кулинич, начиная сотрясать пространство звуковыми колебаниями, не ознакомил однопартийцев с деталями кампании. И если так, думал Артеменко, то тогда он действует довольно смело и весьма рискованно. Словно читая его мысли в этот момент, Виктор Евгеньевич с уже более серьезным лицом заметил:

– Любопытно. Этот ваш депутат фактически связал одной нитью грузинского лидера Саакашвили и своего президента Ющенко. Ведь упорная позиция Кулинича заключается в том, что Саакашвили начал боевые действия, но Ющенко знал об этом и молчал. Это вы ему подсказали?

– Да

нет, это он сам выдумал. Причем выдумал глупо, потому что реальных аргументов и доказательств этого нет.

– Ну и что, – парировал Круг, – креатив заявления у нас порой и состоит в том, чтобы впарить идею, подкрепляемую совсем другими, уже правдоподобными подробностями. Потому что порой посылки, которые нам кажутся важными, не срабатывают. Ну, например, украинское общество никак не отреагировало на заявление Кулинича о том, что оружие Грузии администрация Ющенко поставляла в ущерб собственной экономике. Зато, когда заговорили о том, что Ющенко подорвал обороноспособность страны – такая же глупость, как и то, что он знал о начале войны, – тотчас получили нужную реакцию. Кстати, как вы думаете, Кулинич вне опасности?

– Полагаю, что борьба основных политических сил вступила уже в ту фазу, когда начинается откровенный слив компроматов. Кулинич сейчас далеко не единственный борец с властью, просто у него тема, как бы это сказать, эксклюзивная.

– Да, пожалуй, – согласился Круг. – А что Кулинич жаждет возглавить государственную компанию по экспорту оружия? – Глаза Виктора Евгеньевича стали насмешливыми и излучали вместе с любопытством неподражаемую иронию.

Вот тут Артеменко с удовольствием потоптался по внешне блестящей упаковке своего знакомого.

– Не просто хочет, а спит и видит себя топ-менеджером. Причем метит на головную компанию. Он так ненавидит директора дочерней фирмы, осуществлявшей поставки в Грузию, что просто смакует любое разжевывание информации о сотрудниках, которые оказались на территории Грузии на момент начала боевых действий. Конечно, гнусный человечек.

– На таких человечках, Алексей Сергеевич, все наши с вами успехи строятся. Так что терпите. А кстати, кто руководит этой дочерней фирмой, что поставляла оружие в Грузию?

– Александр Шарапов…

– Ну как же, – быстро перебил его Круг, – знаю-знаю. Это тот прохвост, что у нас часть документации спер по ремонту систем противовоздушной обороны? Вот прохвост! Настоящий хохол!

– Настоящий хозяин, – убежденно поправил его Артеменко, – из обычной дочерней фирмы сделал крупное производственное предприятие. Наши эксперты подтверждают – по ремонту он вполне успешно конкурирует с нашим серийным заводом. Сумел даже в контролируемый нами Казахстан продать системы ПВО С-300…

– Ладно-ладно, вы так о нем говорите, как будто он не нас, а американцев надул. Это ж он нам нос утер! – Виктор Евгеньевич для дела выразил неудовольствие, а потом у него вдруг мелькнула шальная мысль: – Таких надо отправлять куда подальше, а на их место ставить вот таких, как этот добрый молодец. Как Кулинич. Это – наш человек.

– Да уж… – теперь уже Артеменко согласился с недоброй улыбкой, а про себя подумал: «Это, Виктор Евгеньевич, вряд ли. Потому что щебетунам – их птичья судьба: сидеть на веточке и песни петь».

Прошло еще пару недель, в течение которых Кулинич постепенно становился человеком-брендом. Ему в самом деле удалось максимально выжать соки из переданной информации.

Он успел возглавить парламентскую следственную комиссию, которая начала активно создавать круги на воде вокруг украинского оружия, отгруженного в Грузию. Собственно, комиссия и был сам Кулинич в единственном числе, просто таким образом он изменил свой статус, стал играть роль авторитетного обличителя власти. Правда, были и потери: за остервенелые укусы подполковника Кулинича разжаловали до старшего лейтенанта. «Вот дураки, – плевался Артеменко, – одних награждают, других разжалуют. Одних за пять лет из прапорщиков производят в генералы, у других с помпой отбирают звания чрезвычайных и полномочных послов. И все это не во время, а вместо работы! Тьфу!» Но при этом Алексей Сергеевич с удивлением фиксировал необычайный уровень своей вовлеченности в жизнь Украины. Ошибки и просчеты власти вызывали в нем неподдельную досаду, а успехи своих не возбуждали ликования, он находил это странным, непостижимым, щекочущим нервы симптомом.