Офицеры и джентльмены
Шрифт:
— О господи, разве есть планы? Я совсем забыла. Томми только что уехал, и я уж подумывала о вечере в одиночестве, об обеде в постели и о кроссворде. Разумеется, для меня было бы намного предпочтительнее что-нибудь по плану. Мне, пожалуй, лучше пройти к тебе. В моем номере невероятный беспорядок.
Итак, Вирджиния пришла к нему в шестигинейный номер, и Гай заказал коктейли.
— Твой номер не такой уютный, как мой, — сказала она, с любопытством осматриваясь.
Гай сел рядом с ней на диван. Он положил руку на спинку,
— В чем дело? Что происходит? — спросила она с непритворным удивлением.
— Просто я хотел поцеловать тебя.
— Кто же так делает, дорогой? Я разолью весь коктейль. Подожди. — Она осторожно поставила бокал на стоявший рядом столик, зажала голову Гая между своих ладоней и крепко поцеловала его в каждую щеку. — Ты этого хотел?
— Ты целуешь, как французский генерал, раздающий медали. — Гай поцеловал ее в губы. — Вот как я хочу.
— Гай, ты выпил лишнего?
— Нет.
— Ты провел день в этом отвратительном «Беллами»? Сознайся.
— Да.
— Тогда ты, конечно, пьян.
— Нет. Это просто потому, что я хочу тебя. Ты против?
— О, никто никогда не бывает против того, чтобы быть желанным. Но все это очень неожиданно.
Зазвонил телефон.
— О, черт бы его взял! — сказал Гай.
Телефон стоял на письменном столе. Гай поднялся с дивана и взял трубку. Его приветствовал знакомый голос.
— Алло, старина, это я, Эпторп. Я просто подумал: почему бы мне не позвонить тебе? Алло, алло! Это Краучбек, да?
— Что тебе нужно?
— Ничего особенного. Просто я подумал, что для разнообразия можно выехать из Саутсанда. Так вот, я взял да приехал в город на денек. Я взял твой адрес из журнала увольнений. Ты чем-нибудь занят сегодня вечером?
— Да.
— То есть у тебя свидание?
— Да.
— А я не могу присоединиться к тебе где-нибудь?
— Нет.
— Хорошо, Краучбек. Извини за беспокойство. — И обиженным тоном: — Я сам чувствую, когда нежелателен.
— Это очень редкое качество.
— Я не совсем понял тебя, старина.
— Неважно. До завтра.
— В городе, я бы сказал, скучновато.
— Я на твоем месте пошел бы и выпил.
— По-видимому, я так и сделаю. Извини, я вешаю трубку.
— Кто это? — спросила Вирджиния. — Почему ты так грубо разговаривал с ним?
— Сослуживец из нашего полка. Я не хочу, чтобы он помешал нам.
— Какой-нибудь ужасный член клуба «Беллами»?
— Ничего похожего.
— А может быть, он развеселил бы нас?
— Нет.
Вирджиния пересела в кресло.
— О чем мы говорили? — спросила она.
— Я пытался предложить тебе свою любовь.
— Да. Для разнообразия давай подумаем о чем-нибудь другом.
— Любовь — уже разнообразие. Для меня, по крайней мере.
— Дорогой, я еще не успела передохнуть после Томми. Два мужа в один день — это, пожалуй, многовато.
Гай сел и пристально посмотрел ей в глаза.
— Вирджиния, скажи, ты хоть когда-нибудь и хоть сколько-нибудь любила меня?
— О, конечно, дорогой. А ты разве не
Они оба вспоминали старые времена. Сначала вспомнили Кению. Несколько бунгало, которые составляли их дом. Построенные из бревен, с круглыми каменными печами и открытыми английскими домашними очагами, обставленные свадебными подарками и добротной старинной мебелью, взятой из чуланов в Бруме. Имение. Такое огромное по европейским и такое скромное по восточноафриканским стандартам. Красноватые земляные дороги, фордовский фургон и лошади. Одетые в белое слуги и их нагие ребятишки, кувыркающиеся в пыли и солнечных лучах рядом с кухонными постройками. Местные семьи, вечно шагающие в туземные резервации или из них и останавливающиеся, чтобы выпросить какие-нибудь медикаменты. Старый лев, которого Гай застрелил на маисовом поле. Вечерние купания в озере, званые обеды с соседями в пижамах. Неделя скачек в Найроби, возмутительные, забытые скандалы в клубе «Мутанга», драки, адюльтер, поджоги, банкротства, ссоры из-за карт, умопомешательства, самоубийства и даже дуэли — вся эпоха реставрации в исполнении фермеров в каких-нибудь восьми тысячах футов от береговой черты.
— Боже мой, как все это было забавно! — воскликнула Вирджиния. — Я не знала ничего более веселого с тех пор. Бывает же так вот с людьми.
В феврале 1940 года на каминных решетках в шестигинейных номерах отелей все еще горели угольки. Вирджиния и Гай сидели, согреваемые теплом от камина, и вспоминали более спокойные и приятные времена и события: как они встретились впервые, как Гай ухаживал за ней, первый приезд Вирджинии в Брум, их венчание в часовне, их медовый месяц в Санта-Дульчине. Вирджиния сидела на полу, прислонясь головой к дивану и касаясь ноги Гая. Он соскользнул с дивана и сел рядом с Вирджинией. Ее глаза были широко раскрыты и выражали любовь.
— Это, конечно, было глупостью с моей стороны — сказать, что ты напился, — заметила она.
Все шло, как и планировал Гай, но, словно услышав его не высказанное вслух хвастовство, она добавила:
— Планировать никогда ничего не нужно. Все происходит чисто случайно.
В следующий момент чисто случайно зазвонил телефон.
— Пусть звонит, — сказала она.
Телефон прозвонил шесть раз. Гай не выдержал:
— Проклятие! Надо пойти ответить.
И на этот раз в трубке раздался голос Эпторпа:
— Я делаю то, что ты посоветовал, старина. Уже выпил. Выпил, и даже не одну, так уж произошло.
— Отлично. Продолжай в том же духе. Но ради бога, не беспокой больше меня.
— Я тут встретился с очень интересными ребятами. Думал, что ты, может быть, пожелаешь присоединиться к нам.
— Нет.
— Все еще занят?
— Да, очень занят.
— Жаль. Я уверен, что ребята понравились бы тебе. Это зенитчики.
— Желаю тебе хорошо провести время с ними. Меня увольте.