Офицеры советских подводных крейсеров.
Шрифт:
— Захар Петрович, — в свою очередь назвался Бандура-отец. — Это моя жена Клавдия Николаевна. Кивком седой, подстриженной «под ёжик», головы, он указал на упитанную, с любопытными узкими глазками, стареющую женщину.
— А я Наташа, — высунув из-за плеча матери чернявую головушку, бойко затараторила девица лет восемнадцати. Обстреливая Антона карими сканирующими глазами, она скороговоркой выдала:
— Проходите, пожалуйста! Но у нас хавос….
— Вот и познакомились, — подумал Антон. — Девица видно не промах. Такой палец в рот не клади! Будешь ты теперь у меня именоваться «Хавосом» навсегда.
— Проходите,
В голове Липовецкого опять промелькнула шаловливая мысль:
— А ты, старушенция, будешь у меня «Кестом» или лучше «Колобком»? Разберёмся! — отмахнулся он и с помощью Захара начал заселять предложенное помещение.
Светлана с сыном поднялись наверх в квартиру. Перезнакомились. Клавдия Николаевна накрыла стол в большой комнате, в которой они все и обитали. Светлана добавила своих продуктов — в основном консервов и выставила бутылку шампанского, припасённых ещё на Севере. Захар скептически посмотрел на шампанское:
— Шипучка! — констатировал он. — Вот этот самогончик на калгане — совсем другое дело! За душу берёт, согревает нежно и уверенно! Он тут же поставил на стол емкость — добрую «литруху».
После застолья, окончательно расположившись в новом жилище, отдыхая, Антон и Светлана, обмениваясь впечатлениями, пришли к общему мнению, что своим появлением они, очевидно, особой радости старшим Бандурам не принесли.
Но, привыкнув к жилищной тесноте, (кроме младшей Наташи у них были старшие дочь и сын, которые в настоящее время жили отдельно) они особенно не огорчились.
— Ну и слава богу! Выбирать-то было не с чего. На «классах» общежитие Антону предоставлялось, но для семьи…. Этот вопрос каждый семейный офицер решал по своему разумению, исходя из личных возможностей.
— Чёрт забирай! — не раз чертыхался Антон. — Сколько же можно терпеть это безобразие преодоления нищеты и трудностей!? По идее у нас государство действительно народное и должно бы быть самым демократичным. Однако властвующие лица доводят эту идею до полного абсурда.
— Да пропади они пропадом: и первый «орденоносец» Л. Брежнев, и «еже с ним» его прихлебатели. Прекрасная и такая богатая земля — его Родина с многострадальным народом, свершениями и делами которого можно и должно гордится, несмотря ни на что, имела и будет иметь достойных защитников. Он — Липовецкий, офицер-подводник Военно-Морского флота единожды присягнув Отечеству, будет защищать его умело, не жалея «живота» своего. Для этого уменья и прибыл на учёбу. Будем учиться! — подумал Антон и уснул.
Утром, умывшись и наскоро позавтракав, они втроём пошли устраивать Владимира в школу. Школа была рядом и учительница — воспитательница класса, пожилая интеллигентная ленинградка старой закваски понравилась всем. Возвращались все довольные. Хорошо и день чудесный — настроение прямо пушкинское!
— Айда «прошвырнёмся» по городу, заодно прикупим кое-чего из необходимостей быта и учёбы, возникших на новом месте, — предложил Антон.
До начала учебного процесса у них было два
А сейчас, опять-таки на метро по эскалатору вниз на станции Балтийской и вперёд к станции Гостиный Двор. Для ощущения естества, сущности и величия города, встречу с ним нужно было начинать с Невы.
Они медленно шли по Дворцовой набережной и Антон еле успевал отвечать на десятки вопросов, сыпавшихся из вертящейся во все стороны головы сына:
— Папа, а это что? А это?
— Папа, посмотри, почему этот дядя на коне позеленел?
Действительно, знаменитый «Медный Всадник» несколько потускнел, местами покрывшись окисью меди. Хотя Пётр не менее величественно и властно восседал на своём коне, но во взгляде его смотрящих сквозь века зениц глаз затаилось невысказанное недовольство.
— Видишь ли, Владимир, памятник отлит из бронзы давно, как дань признательности великого народа своему гениально-трудолюбивому царю, сотворившему этот город, а в целом и новую Россию. Вот он и скачет с той поры сотни лет: и днём, и ночью; и летом, и зимой; и под дождём, и под лучами солнца…. На таком длинном пути царь маленько призапылился и покрылся пятнышками соли. Но маленькие моряки-нахимовцы — есть такая в городе школа — Нахимовское училище — для того, чтобы приобщиться и продолжить святое дело своего венценосного предка, должны ухаживать за его конём. Ты ведь знаешь, что живому коню нужен и кров, и корм, и уборка, а самое главное любовь….
Так вот, чтобы зажечь в своих сердцах этот всеобъемлющий святой огонь любви к своему Отечеству, они тайно должны прикоснуться к сокровенной части бронзового коня. Пошли ближе к памятнику. Видишь:
— Яички коня блестят?
— Точно, блестят! Считай, что и ты к ним прикоснулся. Быть тебе моряком! И будешь плавать ты по морям и океанам Земли нашей, прославляя и защищая свою Родину.
Почувствовав какую-то судьбоносную торжественность момента Владимир притих и молча рассматривал вздыбленного всадника. Антону даже показалось, что монумент царя шевельнул головой, заинтересованно и одобрительно посмотрел в их сторону.
— Фу ты, наваждение! — прошептал Антон и уже во всеуслышание продолжил:
— Устали мы, пора возвращаться.
В хлопотах два дня пролетели быстро. И вот они — Антон и маленький Владимир отправились учиться: каждый в свою школу.
Если Владимир, не без трепета в душе, с букетом цветов ступил на ступеньку городской общеобразовательной средней школы знаменитого города, то его отец, оформив пропуск, вошёл в здание рангом повыше, более известного учебного заведения.
Высшие специальные офицерские ордена Ленина классы Военно-Морского флота на Охте свою историю начинали от созданных 1827 году Высших офицерских классов при Морском кадетском корпусе Флота России. Они предназначались для подготовки и усовершенствования командиров кораблей и флагманских специалистов. Сюда учиться направлялись морские офицеры со всех Флотов Союза. Вот здесь, именно на этом моменте следует сделать маленькое отступление для ясности предмета повествования по существу.