Официальный любовник
Шрифт:
Мазохизм не для всех и он точно не для слабых духом людей. Такие жесткие игры могут запросто сломать и превратить в ничто. По-настоящему насладиться болью способен тот, для кого контроль и сила две важные составляющие в жизни. И когда наступает кризис или накатывает желание снять с себя ответственность и груз обязанностей, отпустить вожжи, вот тогда и наступает момент, когда сильный духом человек передает ответственность и всего себя в руки другого человека.
Яр отдает себя мне.
– Скажи, Яр, тебе нужно стоп-слово?
– Нет.
– Отлично,
Муж подхватывает платочек и начинает медленно и с усердием натирать мою черную лаковую туфельку. Он наклоняется и проводит по лаковой поверхности языком, затем снова платочком. Меня это дико возбуждает, видеть, как он покорно сидит передо мной на коленях и готов выполнить любую, даже самую мою дикую прихоть.
И это не ради красного словца. Даже если я скажу выйти на улицу голым – он сделает. Скажу подняться наверх и прыгнуть с крыши – тоже. Нет никаких ограничений. Поэтому так важно, чтобы доминант умел использовать свою власть и чувствовать границы дозволенного. А еще важно уметь видеть, что нужно подчиняемому в данный момент. Боль? Унижение? А может простая рутина?
Последние месяцы Яр слишком возбуждён, он в отчаянии и не может ясно мыслить. Поэтому так много дергается и совершает ошибок. Моя задача дать ему почувствовать себя в безопасности, помочь вернуть контроль над собственной жизнью.
– Расскажи, Яр, что тебя беспокоит? И завязывай уже с туфлями, они как зеркало. Я хочу, чтобы ты снял с меня чулки и вылизал мои ноги.
Муж медленно снимает с меня туфли, тянется пальцами к кромке чулок и очень медленно скатывает их по ногам. Все это время он молчит, ему нужно собраться.
Я прикрываю глаза, когда чувствую, как его губы и язык касаются моей кожи. Он целует пальчики и свод стопы, проводит по ним языком, покусывает. Фуд-фетиш один из самых любимых у Яра.
– Я боюсь, ты уйдешь к Илье или Роману, – наконец выдавливает он из себя. Признание дается мужу с огромным трудом. Он останавливается и не может поднять на меня глаза, – мне больше нечего предложить тебе, а ты привыкла к другому уровню жизни, такому, который я в ближайшие годы вряд ли смогу тебе обеспечить.
– Продолжай, ты остановился, Яр. Стал совсем непослушным и за это плюс три удара.
Муж сглатывает и возвращается к тому, что он начал. Его язык путешествует по моей коже, пока не добирается до внутренней стороны бедра и еще ближе, туда, где уже совсем жарко. Но он не решается продолжить, не получив разрешения.
– Давай, Яр, не останавливайся. Сделай мне приятно, но не доводи до оргазма.
Впереди порка и я хочу быть максимально возбужденной, чтобы получить от нее такое же удовольствие, как и Яр. Все завязано на сексе и боли. Вместе это гремучее сочетание, которое вызвало у нас обоих стойкую зависимость.
Муж
В моей голове крутятся его слова о том, как сильно Яр боится потерять меня. Илья и Роман. Вот что у него в голове.
– Достаточно, – я томно выдыхаю, и муж замирает, – пора приступать к десерту.
Встаю и беру в руки хлыст, прикасаюсь грубой кожей к спине Яра. Он немного подрагивает и сжимает кулаки.
– Ударов будет тринадцать, я не хочу слышать ни звука. Иначе мы начнем сначала, ты понял?
Яр кивает.
Разматываю хлыст и стараюсь примериться. Он длинный и сделать это довольно сложно, но когда я боялась трудностей. Замахиваюсь и рассекаю воздух без предупреждения. На спине Яра появляется длинная алая полоска. Втягиваю в легкие воздух и сжимаю бедра, вместе с ударом чувствую, как мое тело прошивает импульс возбуждения. Вот за это я и люблю порку. Она не только для Яра, она для меня. Подхватываю длинный хлыст и дразню мужа, касаюсь его спины, ласкаю им.
Еще один замах и снова удар, внутри опять сладкая истома, которая разбегается по всему телу и делает соски острыми и твердыми.
Такая сладкая пытка для нас обоих. Обхожу Яра, чтобы оценить его состояние. У него уже стоит, и я даже вижу каплю смазки, которая выделилась на головке члена.
– Плохой мальчик, ты возбудился. И не стыдно тебе, Яр? Я тут тебя наказываю, а ты готов кончить как прыщавый юнец после второго удара, – смеюсь над ним, издеваюсь. Желваки на его щеках играют, кулаки сжимаются крепче, но ничего не происходит. Ему нужно даже это, чувствовать себя максимально униженным.
– Ну, раз тебе так нравится, давай продолжать, – наматываю хлыст на руку, чтобы сделать ее короче и делать более точные удары, – думаю, мы не будем растягивать, я хочу быстро, – в моем голосе появляются стальные нотки.
Удары сыплются один за другим, отчего Яр сжимается, но молчит. Последний удар самый сильный. Я так вошла в раж, что кожа в некоторых местах лопается, и кровавые ручейки сбегают по спине.
Иногда в такие моменты я не помню себя, чувствую только это порочное жестокое желание, которое рвется у меня изнутри. Вид крови распаляет и дурманит окончательно. Хорошо, что удары всегда четко определены, и я никогда не позволяю себе превысить их количество. Как бы сильно мне ни хотелось, по отношению к Яру это нечестно.
Бросаю хлыст на пол и пытаюсь отдышаться, на всем теле выступил пот, и волосы прилипли к коже. Я еще не кончила, но очень хочу. Поэтому тяну Яра за плечо и заставляю распластаться по белоснежному ковру, который впитает следы моей преступной страсти.
Он падает почти без сил и смотрит на меня через пелену тумана. Досталось Яру сейчас очень сильно, но меня это мало волнует. Сажусь сверху на него и тяну за молнию корсета, чтобы избавиться от ненужной одежды. Хочу быть голой, дикой, такой, какой создала природа.