Офисный роман
Шрифт:
Но едва чаши начинали спадать, а Кен готовился увидеть ее соски, как свистел жандарм, и на Мэри97 вновь оказывалась белая блузка с оранжевым галстуком. Окно закрывалось, а карта лежала на столике лицом вниз.
– Единственная проблема с Пасхальными Яйцами в том, что они всегда выполняют одни и те же действия, - сказала Мэри.
– А у того, кто создавал это Яйцо, был явный сдвиг в голове.
– А мне нравится, когда все повторяется, - ответил Кен.
* * *
Уходя с работы на выходные, Кен678 всматривался в толпу служащих, спускающихся по длинным
Выходные тянулись бесконечно. Как только началась новая рабочая неделя, Кен быстро справился с Вызовами на Задания и принялся обшаривать Коридоры, пока не отыскал Мэри на обычном месте, у открытого Окна между Копированием и Верификацией.
– Разве это не романтично?
– спросила она, глядя на Апрель в Париже.
– Пожалуй, - нетерпеливо ответил Кен. Он думал о ее руках за спиной, расстегивающих...
– А что может быть еще романтичнее?
– намекнула она, и Кен понял, что Мэри его дразнит.
– Красный бюстгалтер.
– Тогда иди со мной.
На той неделе они встречались в Браузере трижды. И трижды Кен слышал цоканье конских копыт, и трижды же красный бюстгалтер начинал спадать... спадать... спадать... На той неделе он был близок к счастью, как никогда.
* * *
– Ты никогда не пытался отгадать, что делает третья карта?
– спросила Мэри97. Они стояли у Окна между Копированием и Верификацией. Новая неделя только-только началась. В Апреле в Париже над булыжными мостовыми цвели каштаны. Кафе были пусты. Где-то далеко фигурки-палочки садились в экипажи или выходили из них.
– Пытался, - ответил Кен678, хотя это не было правдой. Он не любил задумываться.
– Я тоже.
Когда несколько циклов спустя они встретились в Браузере в комнатке без Окон, Мэри коснулась пальцами с красными ногтями третьей карты и сказала:
– Есть только один способ узнать.
Кен не ответил. Ему внезапно стало не по себе.
– Мы должны сделать это вместе, - сказала она.
– Я переверну даму, а ты третью карту. Готов?
– Пожалуй, - солгал Кен.
Третья карта оказалась пиковым тузом. И перевернув ее, Кен понял - что-то случилось.
Его ощущения изменились.
Под его подошвами была булыжная мостовая.
В Париже стоял апрель, и Кен678 шагал по бульвару рядом с Мэри97, облаченной в крестьянскую блузку без рукавов и с низким вырезом и длинную пышную юбку. Кена терзал ужас. Где Окно? Где комнатка без Окон?
– Где мы?
– спросил он.
– Мы в Апреле в Париже. Разве это не восхитительно?
Кен захотел остановиться, но не смог.
– Похоже, мы застряли, - сказал он и попытался закрыть глаза, чтобы не поддаваться панике, но не смог.
Мэри лишь улыбнулась улыбкой мэри, и они зашагали дальше по бульвару под цветущими каштанами. Они миновали кафе, свернули за угол,
– Разве это не романтично?
– спросила Мэри.
– Но только не говори "пожалуй".
Она выглядела какой-то другой. Возможно, причиной была одежда. Вырез ее крестьянской блузки был очень глубоким. Кен попытался заглянуть в него, но не смог.
Они подошли к очередному кафе. На сей раз Мэри97 не стала проходить мимо. Едва она шагнула вперед, как они очутились за столиком.
– Ого!
– воскликнула она.
– Оказывается, Пасхальное Яйцо более интерактивно, чем я думала. Надо лишь искать заложенные в него сюрпризы.
– Она все еще улыбалась улыбкой мэри. Столик имел форму сердечка, как и столик в комнатке без Окон. Кен подался вперед, но так и не сумел заглянуть за вырез ее блузки.
– Разве это не романтично!
– восхитилась Мэри.
– Давай я закажу что-нибудь.
– Пора возвращаться, - возразил Кен.
– Готов поспорить, что наши Папки...
– Что за глупости?
– перебила его Мэри, раскрывая меню.
– ...уже мерцают, как сумасшедшие, - договорил он, потому что слова уже находились в его буфере.
Подошел официант в белой рубашке и черных брюках. Кен попытался разглядеть его лицо, но лица как такового у официанта не оказалось. Меню состояло всего из трех пунктов:
ПРОГУЛКА
КОМНАТА
ДОМОЙ
Мэри указала на КОМНАТУ, и едва она закрыла меню, как они очутились в угловатой чердачной комнате с высоким двустворчатым окном. Они сидели на краю кровати, и Кен увидел, как Мэри потянула блузку вниз, обнажая пышные безупречные груди. Соски у нее оказались большие и коричневые, как два печенья. За окном Кен разглядел Эйфелеву башню и бульвар.
– Мэри, - сказал он, когда она помогла ему поднять юбку к талии. Улыбаясь улыбкой мэри, она легла, полуобнаженная, на кровать. Перед тем, как она развела пышные безупречные бедра, Кен услышал доносящийся с бульвара уже знакомый цокот копыт по булыжникам.
– Апрель в Париже, - сказала она. Ее пальцы с красными ногтями потянули вбок французские трусики и...
Он поцеловал ее нежные губы.
– Мэри!
– воскликнул он.
Ее пальцы с красными ногтями потянули вбок французские трусики и...
Он поцеловал ее нежные красные губы.
– Мэри!
– воскликнул он.
Ее пальцы с красными ногтями потянули вбок французские трусики и...
Он поцеловал ее нежные красные сладкие губы.
– Мэри!
– воскликнул он.
Заверещал свисток жандарма, и они очутились в кафе. На столике-сердечке лежало закрытое меню.
– Тебе понравилось?
– спросила Мэри.
– Только не говори "пожалуй".
– Понравилось? Очень. Но не пора ли нам возвращаться?
– Возвращаться?
– Мэри пожала плечами. Кен и не подозревал, что она умеет пожимать плечами. Мэри держала стакан с зеленой жидкостью.