Оглашенная
Шрифт:
– Внеси поправку в программу, – посоветовал Михаил. – В России, ввиду разгильдяйства дорожных служб, полагаться на компьютер не надежно. Рекомендуется действовать по принципу – язык до Киева доведет.
– Так, хорошо, я учту. Разгулдейство? Обьяснишь принсип подробно.
Денис свернул на грунтовую дорогу, шедшую вдоль леса. У всех троих сильнее застучало сердце, а Гулдинг, вопреки ямам и выбоинам, неожиданно нажал на газ. В деревне залились собаки.
Заскочили на крыльцо, постучали. Клавдия Петровна нетерпеливо дернула за холодную металлическую
Посередине, в кресле сидела маленькая старушка и смотрела телевизор. У нее на коленях лежал кот и внимательно глядел на экран.
– Лена! – позвала Клавдия Петровна.
Хозяйка повернулась. Не удивилась, не испугалась.
– Лёночка? Так, вчерась ввечеру отбыла, а куда не сказывала. Сам увез. А вы садитесь, с дороги чаек поставим.
– Кто увез? – Нерешительно прозвучал голос штурмана.
– Сам, сам и увез, – повторила бабушка, приласкав кота. – Молодой, из себя, видный, красивый, да только уж больно сердитый.
– Сам – это муж что ли? – Уточнил Котов.
– Он, он, муж ее, значит, и есть. А Царица Небесная чудо сотворила! Сокровище даровала! – Баба Таня перекрестилась на иконы. – Лёночка-то тяжелая была. Сказывала, молочка попьет, воздухом подышит. А возьми и по воле Господней разрешись!
– Родила? – То ли спрашивая, то ли утверждая, произнесла Клавдия Петровна.
– Истинно так, разрешилась! Слава Тебе, Господи. – Баба Таня снова перекрестилась.
– Здесь? – Михаил почему-то уставился на печку.
– Тут Господь призвал. На кровати на той. Я уж все прибрала. А чего уехала? Куда спешила? Тижало ведь с двумя малютками сразу в дорогу, в снег. Это мы до последнего. Я дочкой третьей при коровах разрешилась. Нельзя было от скотины отойтить, война.
– Что Хелен разрешила? – Денис испуганно смотрел на всех, ничего не понимая.
– С двумя, вы сказали с двумя? – Затормошил штурман бабушку. – Расскажите, кто роды принимал, кто родился, кто приезжал, куда поехала? Передать ничего не просила?
Баба Таня растерялась. – Говорю же! Царица Небесная, заступница, чудо сотворила, сразу двоих ниспослала – мальчонку и девчонку. – Она внимательно изучала лицо Гулдинга. – Девчонка уж больно с тобой схожа, склонив голову на бок, неуверенно вымолвила старушка. Малая, а черная вся, ровно негра какая. Ты негра?
– Негра, негра, – затараторил Денис. Подошел к бабушке, встал на колени. – Говори, старый, девочка, как я, черный, да? Черный?
– Истинный крест, черная, черная. Валька помогала, она поглазастее, помоложе меня, ищо осмидести нет. Ну и сказывала: «Чудо! Чудо! Генка-то наш, я ж его сызмальства помню. Вся родня белая, а эта из цыган каких или негра африканска». А мальчонка наш, белесый, белесый, ну, как ты, – ткнула кулачком в штурмана, который нервно мял в руках шапку.
Больше баба Таня ничего объяснить не могла. «Сбегала» за «молодой» соседкой. Та действительно оказалась пошустрее, поживее. Рассказала, что два дня тому, кликнули ее.
– Гостья рожать зачала. Я думала Гены
Клавдия Петровна тоже украдкой глянула на него. Да и Михаил нет, нет, да зыркал на соперника.
Кто потом приезжал, соседка не знала.
– Видела синие Жигули. Только один он укатил, один, верно говорю. Голубки нашей с деточками с ним не было. – Твердила Валентина, подозрительно оглядывая незнакомых мужчин и женщину.
Глава 18
Лена проснулась и сразу не сообразила, где она. Светло. На бревенчатой стене солнечные лучики. Под боком – кот. Вспомнила, погладила крутой бок Яшки. Он замурлыкал, словно маленький моторчик включил. На кровати привольно, под периной уютно, мягко, тепло. Сладко потянулась. Зашевелились дети.
«И вы проснулись, мучители! – Приложила ладонь к животу. Прислушалась. – Угомонились. Что-то не лежится им. Не разродиться бы здесь, чего доброго, – мелькнула тревожная мысль. – Нет, надо до дома продержаться. Когда же Гена маму привезет? Пока не приедут, буду терпеть», – решила полушутя полусерьезно.
Рядом с кроватью на этажерке увидела баночку, накрытую блюдцем.
«Молоко, запах незнакомый». Догадалась – козье. Выпила все с удовольствием.
– Не шумите, злодеи, сейчас и вам молочка достанется. – Толчки в животе стихли. Лена удивилась. – Неужели слышат и понимают?
Дома валялась и валялась бы в постели, а здесь хотелось что-то делать. Но скоро поняла – одного желания мало. Даже на пол сойти было трудно. Внутри словно все опустилось.
«Наверно в машине растрясло. Ничего, пройдет». – Медленно сползла с высокой кровати.
– Уж проснулась, – в проходе показалась баба Таня. Кот сразу прыгнул к ней и начал тереться и гнуть спину. – Ишь, ластиться, а на ночь то убег, где потеплее. К молодой, значит, вона, как. Так вот и мужики все, озорники, – беззвучно засмеялась, глаза заискрились, морщинки сжались. – Молочко-то понравилось? Машка, козичка моя, поднесла. Счас надой никакой, а весной окотится – вдоволь будет. Ты тогда с деточкой приезжай. Обоим полезно.
– Спасибо, только у меня двое будет. – И снова перед глазами возникла иконка, только младенцев в кроватке двое. А рядом будто бы склонилась она сама. Застеснялась. От смущения в жар бросило. Почему? Объяснить не могла и скорее заговорила. – Так вчера устала, даже с Геной не попрощалась. Он ничего передать не велел? Не сказал, когда приедет?
– Нет, поехал себе, а тут снег, вот радость, аккурат, на Казанскую Божью Матерь, Заступницу, пал. Теперь зима славная будет.
– Ой, и правда, – Лена, выглянула в оконце и глазам не поверила. Дорога между домами сахарная, нетронутая. А снежок сыпет и сыпет, хлопья, как перышки. Обрадовалась. – Прямо Новый год! Эй, мучители, снег выпал, – мягко, нежно обратилась к детям. – Молчите, молока напились? Угомонились?