Оглянись на бегу
Шрифт:
– А полиция?
– Ну, тут беспокоиться не о чем. Мы сказали им правду. Если этого окажется мало, если поползут слухи, что Полли не страдала депрессиями или что она застала тебя с другой женщиной – мы просто промолчим. Не будем никак комментировать это сообщение, и сплетня заглохнет сама собой. Следующие полгода ты будешь изображать убитого горем вдовца и обеспечишь себе всеобщее сочувствие и симпатию. Главное – ты должен верить в то, что говоришь. Верить, что любил ее больше всего на свете. И, обещаю, ты пройдешь в сенат.
– Отлично. Эрик, ты всегда прав. Я тебе верю. Только тебе. Я сделаю все, что ты говоришь.
Александер еще что-то бормотал, когда раздался звонок в дверь, и Эрик пошел открывать. Снова репортеры. Возгласы притворного сочувствия, горящие от любопытства глаза… Сейчас Эрик был почти счастлив. Бедняжка Полли. Хотела погубить карьеру мужа – а вместо этого обеспечила ему всеобщее внимание. Эрик одернул пиджак, изобразил на лице приличествующую случаю скорбь и открыл дверь, уже готовясь произнести первую фразу: «К сожалению, сенатор Грант сейчас ни с кем не может разговаривать, но я готов ответить на все вопросы…» Но улыбка сползла с его лица, ибо в руках у двоих на пороге были не микрофоны, а блестящие значки. Эти двое хотели видеть Александера – и Эрик безропотно пропустил их внутрь. С ФБР не спорят.
– Я не совсем понимаю, какое отношение имеет ФБР к смерти миссис Грант, – проговорил он. – Вы, может быть, не знаете, но ее смерть не имеет никакого отношения к политике. Это самоубийство.
– Мы здесь по другому делу, – отозвался высокий фэбээровец, оглядываясь по сторонам. Низенький и толстый взглянул Эрику в глаза – и по его лицу Эрик понял, что дело серьезное.
– Сюда, пожалуйста, – пробормотал он.
Слава Богу, Александер поднялся с кресла – по-прежнему смертельно-бледный, но теперь в его осанке появилось что-то величественное, подобающее сенатору. Он уже не дрожал, а, когда двое показали ему удостоверения, взглянул на них мельком, равнодушно.
– Сенатор Грант, нам очень неприятно беспокоить вас в такой тяжелый момент, но мы хотим задать вам несколько вопросов относительно вашей связи с «Рэдисон Кемикал» и особенностей контракта с рекламным агентством Грина.
Сенатор Грант упал в кресло и закрыл лицо руками. Сквозь пальцы его текли настоящие слезы. Двое агентов терпеливо ждали, пока Эрик уведет сенатора в спальню и вернется.
– Сенатор в шоке после самоубийства своей жены. Боюсь, с ним вам придется поговорить позже. Может быть, я смогу ответить на ваши вопросы?
Фэбээровцы переглянулись, и низенький кивнул. Эрик приготовился к бою.
Часы в гостиной пробили семь. Лора с рюмкой в руках уселась перед телевизором и включила новости.
– На следующий день после смерти жены сенатор Александер Грант обвинен в мошенничестве. Анонимные источники сообщили, что через свое рекламное агентство – агентство Грина – он получает крупные суммы денег от корпорации «Рэдисон Кемикал». Ведется расследование. Мистер Грин и совладелица агентства мисс Кортленд исчезли из города. Мы встретились с Эриком Кочраном, помощником сенатора Гранта…
Лора выключила звук. Ей было неинтересно, что скажет в оправдание шефа Эрик Кочран.
– Вот они, анонимные источники! – захихикала она, глядя в зеркало на свое опухшее лицо, и подняла рюмку, словно хотела чокнуться со своим отражением. Она добилась своего. Она уничтожила Дейни Кортленд. Почему же так пусто и тяжело на сердце? Черт возьми, она должна
Глава 28
Пока Сирина под навесом приводила себя в порядок, Дейни, Блейк и Руди стояли у причала, где покачивалась на волнах рыбачья лодка, и ожесточенно спорили. Все трое охрипли: все говорили разом и, кажется, уже не понимали, кто из них на чьей стороне.
– Подождите! – воскликнула Дейни. – Подождите минутку! Так мы ни к чему не придем. В любом случае, это не нам решать. По-моему, мысль интересная, но последнее слово остается за Сириной.
– Сирине об этом и знать незачем, – прервал ее Руди. – Совершенно безумная идея. Я в жизни не слышал подобной ерунды.
– Не безумная, а гениальная, – сухо поправил Блейк. Его злило не столько упрямство Руди, сколько непонятная нерешительность Дейни. Черт возьми, сколько раз она рисковала самим Блейком, их отношениями! А теперь боится, хотя и риска-то никакого нет! – Послушайте меня. Все очень просто. Сирина одевается и красится, и мы ныряем. Макияж у нее водостойкий. За спиной у меня – кислородный баллон. Мы дышим из трубки по очереди. Все, что от нее требуется – на несколько минут задержать дыхание, пока я буду снимать. Как только она подаст знак, я подплываю и протягиваю ей трубку. Боже мой, я же все время буду рядом! Она может даже не открывать глаза, если не хочет. Только подумайте! Представьте себе, как развеваются в воде ее волосы. Прозрачная вода, эти потрясающие скалы на заднем плане, рыбки вокруг… – Блейк ораторским жестом протянул руку к морю. – Ребята, да что с вами сегодня? Я нанял лодку. Снимки на берегу мы сделаем завтра. Мы все успеем, мало того – сделаем такие фотографии, каких никто еще никогда и не видел!
– Нет, – отрезал Руди. Руки его сжались в кулаки. – Подводными съемками нельзя заниматься без специального инструктора.
Дейни успокаивающе прикоснулась к его руке, словно боялась, что он бросится на Блейка с кулаками. В пылу спора она забыла о предательстве Руди, но только на миг.
– Это абсолютно безопасно, – отчеканил Блейк. Последнее слово осталось за ним.
К причалу подошла Сирина. Заметив, что ее друзья молчат и не смотрят друг на друга, она робко улыбнулась.
– У вас все в порядке?
– Все прекрасно и удивительно. Вот только Блейк малость свихнулся. Его, видишь ли, посетило озарение, – проворчал Руди. Блейк ему нравился – до сегодняшнего дня. Но сегодня Руди понял, что этот парень – чокнутый. Маньяк. Ничем не лучше Дейни.
– Правда? – Сирина чуть-чуть подняла бровь, боясь испортить макияж. – И что же это за озарение, из-за которого вы поругались?
– Блейк! – Дейни предостерегающе повернулась к нему, но он этого, кажется, и не заметил.
– Не надо, Дейни. Я правда хочу послушать. Блейк? – Сирина подняла на него огромные доверчивые глаза. Если у Блейка и оставались какие-то сомнения, они исчезли при одном взгляде на девушку. «Моя русалочка», – нежно думал он. Он должен снять ее под водой, на фоне поросших водорослями скал. Ради этого снимка он готов на все.
– Сирина, я хочу снять тебя под водой, – ответил он, и голос его звучал так, словно он приглашал девушку на свидание. Дейни отвернулась и, запрокинув голову, подставила лицо пылающему солнцу – словно надеялась, что жгучие лучи выжгут из ее души тревогу.