Огнем и водой
Шрифт:
Сэр Арчибальд был, правда, не в курсе того, что уже в Белграде Джейн получила анонимную записку от человека, которого в Лондоне идентифицировали как покойного маршала. Правда, подписи там не стояло, но Джейн, изучившая перед отъездом не только фотографии, но и почерк Тито, не сомневалась, что они набросаны его рукой. В этом, видимо, не сомневался и писавший, поскольку никаких дополнительных указаний в подтверждение авторства оставлено не было. В письме неизвестный, как его предпочитала называть Джейн, не верившая во встречу с призраком, просил прибыть в сопровождении Кирилла Маркова. К записке была приложена газетная вырезка с сообщением о гастролях театра, в котором играл теперь Кирилл.
Из-за всех этих странностей
Человек с трубкой молча подошел к ним. Его лицо казалось странно смуглым. «Похож на турка», – мелькнуло в голове у Маркова. Незнакомец, однако, не стал ничего разъяснять насчет своей национальности; он вообще не произнес ни слова, а, взглянув безо всякого выражения в лица пришедших, поманил их рукой. Идти пришлось недолго. Человек встал у стены и постучал по ней трубкой, будто выбивая табак; в ответ с внутренней стороны раздался ответный стук, а в следующее мгновение стена расступилась. Джейн посмотрела на Маркова. Кирилл пожал плечами. Человек отошел в сторону и знаком показал, чтобы они проследовали внутрь. Джейн вздохнула, напомнила себе еще раз русскую поговорку насчет саночек и, набрав воздуха, словно перед тем, как нырнуть, вошла.
Кирилл шел за ней.
– Ничего, что я вошла первой? – поинтересовалась она.
Марков поймал в темноте ее ладонь – впереди горел неясный свет, словно из-за приоткрытой двери.
– Я придерживаюсь старой доброй традиции! – сказал он. – Даму всегда пропускаю вперед, особенно когда нужно войти в медвежью берлогу или такое уютное местечко, как это!
Провожатого им не дали – видимо, посчитав, что пройти на свет по узкому коридору труда не составит. Джейн пыталась вспомнить план, которым ее снабдили в Лондоне, – ничего подобного в Белградской крепости, согласно этому плану, быть не должно. Зал, в котором они оказались, был узким и длинным, по обеим сторонам от него шли колонны, украшенные незамысловатым орнаментом. Дальняя стена терялась во мраке, а свет давали три свечи, горевшие в пыльном канделябре. Окон, само собой, не было. Не было и мебели, если не считать двух старинных кресел с высокими спинками, поставленных явно для гостей.
Марков обошел освещенную часть зала и вдруг почувствовал рядом движение – инстинктивно повернулся, приготовившись защищаться.
– Вы двигаетесь как опытный фехтовальщик, – заметил маршал Тито. – Все мои успехи на этом поприще остались в далеком прошлом. Но мастера я способен отличить!
Старик выехал к ним из темноты в кресле на колесах. Кресло двигалось неслышно – словно плыло над полом. Левая нога Тито выглядела как настоящая. Если это был протез, то прилажен весьма искусно. Только зачем, если он все равно в кресле? Может, старику просто хочется выглядеть полноценным. Правда, оставался один вопрос – настоящий ли это Тито?
Лицо маршала, еле различимое во мраке, показалось Маркову смутно знакомым. Возможно, дело было в портретах, которые встречались в Белграде, – здесь даже после смерти вождя (похоже, мнимой!) сохранялся своеобразный культ личности; имя Тито звучало в песнях, которые Марков слышал на улицах, а пели здесь часто… Нет, что-то тут не то. Сначала он решил, что причина именно в этом скудном освещении – сейчас это лицо живо напомнило ему лицо старика-переписчика – того самого, с которым он имел удовольствие беседовать в трактире возле «Глобуса». Почти четыреста лет тому назад.
«Это от усталости», – сказал он себе. Он не раз замечал, что, утомившись, начинает чаще испытывать чувство дежавю! Сравнить бы их при свете дня!
– Вы не возражаете против такого освещения? – поинтересовался Тито по-английски – голос у него был удивительно бодрый. – К сожалению, мои глаза не выносят яркого света!
Вообще,
«Что-то здесь не так!» – вновь подумалось ему. Все похоже на сон, эта крепость и этот человек. Впору ущипнуть себя! В одно из британских рандеву с Невским он как-то раз сунул руку в огонь, чтобы убедиться в том, что не спит. Ожог чувствовался очень долго.
– Мне кажется, он вполне соответствует духу этого места! – ответил он на вопрос хозяина.
Перешли на русский, маршал изъяснялся чисто, с едва заметным акцентом.
– Вы явно не осведомлены, – заметил удивление Маркова Тито, – я был в русском плену во время Первой мировой. Тогда-то всем казалось, что она будет и последней. Получил удар копьем во время атаки. Проклятые черкесы добили бы меня – они всех добивали, но я притворился мертвым и попал в плен. Потом жил в Сибири, и моя первая супруга была русской. Я редко об этом вспоминаю… – Он вздохнул.
Джейн робко кашлянула.
– Я догадываюсь, какие мысли сейчас вас обуревают, – усмехнулся старик. – Кто же это перед вами – маршал собственной персоной, его двойник или, может быть, призрак, а, мисс Болтон?
– Откуда вам известно мое имя? – напряглась Джейн – в Белград она приехала под именем Джоан Грей.
– О, когда умираешь, многое становится явным, мисс Болтон! Неужели вы думаете, что старика так легко обмануть?.. Нет-нет, я не собираюсь открывать вам свои карты. Правда, бетонный саркофаг, где покоится мое тело, пуст. Говорят, что меня погребли тайно в одной маленькой горной церквушке – может быть, и так! Это неважно, и очень скоро вы оба это поймете. Важно только то, что я хочу сказать вам сейчас. Я не случайно выбрал вас двоих! Да, именно выбрал – я знал, что вы, Джейн, прибудете в Белград. Как я уже сказал, за гробом открывается будущее! Но вы только проводник для этого молодого человека, лицо которого мне смутно знакомо. Я чувствую в вас то, чего лишен сам, – маршал встал и подошел к Кириллу.
Случись это парой минут раньше, и Джейн Болтон знала бы, что имеет дело с обманщиком, но сейчас она почему-то не была уверена в этом. Она вообще ни в чем не была уверена и только жадно прислушивалась к тому, что говорил Тито, склонившись к Кириллу.
– Меня отпустили, чтобы я сказал вам, – он наклонился к Маркову и вцепился в его плечо пальцами. – Вас трудно отыскать – Фигаро здесь, Фигаро там! Но именно поэтому вы должны все знать – вы похожи на нас, но в вас есть то, чего мы, к сожалению, лишены. Видите, я избегаю света – он стал губителен для меня, даже слабый свет свечи. Мы все пребываем во мраке, но мы слышим… Слышим! Поэтому я хочу, чтобы вы и эта девушка знали то, что давно известно всем нам, – время Советской империи подходит к концу, и моя страна разделит ее участь. Когда огромный корабль идет ко дну, с ним вместе уходят все лодки, что оказались рядом, и наша лодочка никуда не денется!
Марков почувствовал, что рука на его плече холодна, но не двинулся с места. Свечи тем временем стали гореть бледнее. Тито улыбнулся во мраке – улыбка была печальной.
– У меня мало времени, – сказал он, – меня зовут назад!
Кирилл почувствовал, что мурашки бегут у него по спине. Если это представление, то устроители достигли своей цели, но какой во всем этом смысл?
– Что?! Что мы можем сделать?! – спросил он. – Зачем вы рассказываете мне об этом?!
– Сделать ничего нельзя! – сказал маршал и отпустил плечо Маркова. – Все уже предрешено! Страны, как люди, – иногда они умирают молодыми, это должно случиться! Но есть еще кое-что…