Огненная арена
Шрифт:
Вечером, выйдя на привокзальную площадь, он сел в фаэтон и велел кучеру ехать на Нефтоновскую.
В светлом костюме и соломенной шляпе он был больше похож на молодого богатого господина. Он никогда не одевался так броско, но сегодня сделал для себя исключение: ему так хотелось предстать перед матерью Аризель в самом лучшем виде.
Он вошел во двор к Асриянцам и произвел должное впечатление на всех. Аризель, увидев его таким, замерла и смотрела удивленными глазами, словно встретилась с ним впервые. Арам воскликнул: «Ба, кого я вижу!
— Простите, вы, кажется, еще не бывали у нас? Рада с вами познакомиться… Меня зовут тетя Ануш…
— Мама! — отчаянно проговорила Аризель. — Да это же Ваня Нестеров. Он сегодня вышел из тюрьмы…
— Ой, бог мой! — заволновалась Ануш. — Но разве в тюрьме держат в таких шикарных костюмах?
— Тетя Ануш, я успел переодеться, — сказал, беря ее за руку, Нестеров. — И оделся так не случайно, тетя Ануш. Сегодня я пришел к вам, чтобы просить руки Аризель… Мы любим друг друга, тетя Ануш…
Аризель с замиранием сердца смотрела то на Нестерова, то на мать, то на Арама. Секунду длилось недоумение, и они показались для Аризель вечностью.
— Мама! — проговорила она, не выдержав. — Но почему ты молчишь?
— Арам, — обратилась к сыну Ануш. — Ты как думаешь? Ты — ее брат, э!
— Ваня, — смущенно проговорил Арам. — Давайте присядем и поговорим как следует.
— Ты у нас — мудрая голова, сынок! — оживилась тетя Ануш. — Проходите в комнату, садитесь, а я подам на стол. Такие дела разве обговаривают за пустым столом?
Тетя Ануш засуетилась в кухне, Аризель встала на пороге и уставилась на мужчин.
— Уйди, сестренка, — попросил Арам. — Не смущай… Ты знаешь, я целиком за тебя. — Аризель удалилась, и Арам заговорил вновь: — Я не возражаю, Ваня. Но где ты собираешься с нею жить?
— В Москве, Арам… Я все обдумал, не беспокойся за сестру. Ты знаешь, как мы любим друг друга. В Москве я поступлю на службу, и дам возможность Аризель учиться… Она получит высшее образование: это ее мечта…
— Вы будете жить у твоих родителей?
— Да, Арам…
— Где будем справлять свадьбу?
— Об этом я думал, Арам, и пришел к выводу, что этот вопрос вы должны решить сами. Здесь, в Асхабаде, сам знаешь, какая теперь обстановка. Да и материально…
Арам задумался. Сидел, постукивая пальцами по столу, хмурился и посматривал на дверь: там, на кухне, мать и сестренка жарили что-то.
— Ваня, я думаю, деньги на свадьбу мы найдем. Армяне — народ дружный, ты это знаешь. Дней через пять можно будет сыграть вашу свадьбу, а пока надо купить обручальные кольца… Мама, зайди сюда! — крикнул он.
Тетя Ануш внесла большую сковороду с яичницей, Аризель — бутылку вина. Нестеров взял ее за руку и притянул к себе.
— Ариль, ты не волнуйся, все будет хорошо.
— Мама, ты завтра же пойди к Гайку и попроси, пусть назначит день венчания, — сказал Арам, наливая вино в бокалы.
Тетя Ануш, после того как отпила
— Конечно, Арам, они, как два голубка… Посмотри, как подходят друг другу. Оба молодые, оба красивые… Но тебе, Ваня, сказать хочу пару слов. Давай, Ваня, бросай свою революцию: для семейной жизни она не подходит.
— Ну, мама, — тихонько возразил Арам. — Что ж, по-твоему, революционеры семьями не живут?
— Живут-то — живут, но как? Жены от такой жизни сохнут, раньше времени в старух превращаются, Посмотрите на меня! Когда Вартан мой живой был — я какая была! Я, как цветок, была. Потом муж связался с политикой, выступать на собраниях начал, я — сохнуть стала. — Вечер — его нет. Ночь — его нет. Утро — он приходит. Где был? — спрашиваю. Отвечает всегда одно и то же. «Ануш, не беспокойся, скоро мы дадим им по шапке!» Он им грозил, а они первыми убили его. После этого, видите — что осталось от Ануш? Старуха я давно. Ты, Ваня, должен дать нам слово, что будешь каждую минуту думать о своей жене и семье.
— Тетя Ануш, — Нестеров поцеловал ей руку. — Я обещаю делать все, чтобы Аризель жилось хорошо… Но если что-нибудь случится со мной — я за нее спокоен. Ариль способна пойти за любимым человеком хоть на край света…
Нестеров возвращался от Асриянца домой на другой день, после завтрака. До привокзальной площади ехал на дилижансе. И уже в нем услышал о беспорядках в каком-то стрелковом батальоне. А когда слез у вокзала, то увидел толпы солдат. «Это и есть те стрелки, о которых был разговор в дилижансе», — подумал он, но прошел мимо, не возбуждая в себе любопытство. Мысли его целиком были заняты Аризель и предстоящей свадьбой. Он прошел по перрону, спустился на рельсы, пересек железнодорожные пути, и вдруг услышал:
— Кацо, да вон же идет товарищ Нестеров!
К нему тотчас подошли солдаты… Несколько человек. С ними Метревели.
— Ваня, наконец-то! — обнял Нестерова Ясон и, сунув в руки ему сверток, заговорил с азартом: — Мы с самой ночи ищем тебя. Дома были. У Вахнина были. У Шелапутова были — нигде не нашли. Ваня, опять началось! Солдаты асхабадского гарнизона забастовали, Везде, по всей России солдаты бастуют. Вахнин и Шелапутов пошли в депо: сейчас гудок дадут, чтобы рабочие поддержали нас. А тебя просим, пойдем к нам в казарму, скажи — что нам дальше делать.
— Причина вашей забастовки? Почему забастовали солдаты? — поинтересовался Нестеров, перекладывая из руки в руку бумажный сверток. — А это что?
— Ваня, это солдатская форма, — торопливо принялся пояснять Метревели. — Ты надень ее, и пойдем к нам в батальон. В форме убедительнее! А что касается причины, тут опять сплошной произвол. Судили наших двоих, обоим расстрел присудили. А за что, спрашивается?
— Ладно, пойдем, я переоденусь! — согласился Нестеров, чувствуя, как закипает кровь в сердце и будоражит мысли.