Огненная бездна
Шрифт:
– Ну чего ты орешь? – поморщился Клайнен. – Как он мог это все предугадать?
– На то он и адмирал! – не унимался Хорт. – Два крупных корабля в составе ордера, не ведущих огня, что это может быть?!
– Адмиралы тоже люди. А насчет двух не стреляющих кораблей – Хорт, ты чем смотрел? Крупные корабли вообще не вели огня, они все сражение проторчали за щитом!
– Ну все равно нужно было ожидать какой-нибудь пакости!
Анри с некоторой меланхолической задумчивостью смотрел на раскрасневшееся лицо Хорта. Защищая свое мнение, второй лейтенант, казалось, не замечал ничего вокруг. Даже
– А еще Якобсон заранее не позаботился о танкерах, разогнанных по векторам ухода остатков группировки такшипов! В итоге такшипы по экономичной траектории пошли к пятой планете и до сих пор еще не вернулись на борт «Авера». А если аспайры повернут обратно?
– Такшипы серьезно повредили их лидера! – потихоньку начал заводиться и Клайнен. – Или ты думаешь, что к седьмой планете аспайры улетели на экскурсию? Там куча мелких спутников, самое то для полевого ремонта. И, посмотрев запись сражения, я могу сказать, что на ремонте им там еще долго торчать!
Доселе молчавший Ковальски отложил вилку и, глядя перед собой, поинтересовался:
– Думаете, Второй ударный полетит их добивать?
– Ну это вряд ли, дружище, – засмеялся Клайнен. – Лобовое столкновение для нас – верная гибель. Дальность действенного огня, сам понимаешь.
– Главный калибр новых фрегатов бьет вдвое дальше тяжелых лазеров, которыми были вооружены линкоры Первого ударного!
Клайнен отмахнулся.
– Пятьдесят две тысячи километров эффективного огня, а на записях из системы Каштура линкоры противника открывали огонь с девяноста трех, если мне склероз не изменяет.
– Не изменяет. Но маневренность наших фрегатов позволяет выходить из конуса поражения мобильных пушек с расстояния шестидесяти тысяч километров! – Эмоциональностью Ковальски не уступал своему бородатому приятелю. – Нам останется продержаться буквально несколько минут!
– И чего? – ухмыльнулся Клайнен. – Мощность протонного пучка чуть больше четырехсот килограммов тротилового эквивалента. Сам посчитаешь, сколько таких попаданий понадобится двухкилометровому кораблю? А про плазменный щит, похоже, ты и вовсе позабыл.
– Не позабыл! Но плазменный щит отлично рассеивался торпедами, а эти четыреста килограммов взрываются внутри брони. Шансы есть!
Вздохнув, Анри вытащил из-под стола пакет с очередной бутылкой. Для себя он оставил только одну, но ради тишины Анри был готов пожертвовать многим.
– Отставить болтовню! Господа, нам послезавтра вылетать, сегодня – последний день отдыха, не портите его своими спорами! Выпьем?
– Выпьем, – азартно поддержал начинание Хорт. – Вот только… неужели тебе неинтересно?
Анри отщелкнул пробку и протянул откупоренную бутылку Клайнену.
– Ну почему же неинтересно? Хотя смысла переливать из пустого в порожнее не вижу, все равно мое мнение никому не нужно и ничего не изменит. И что остается – академический интерес? Лучше наливайте, пока я добрый!
– Это мы всегда пожалуйста! – Клайнен щедро плеснул арманьяк в расставленные бокалы.
– Осторожнее, черт криворукий! – вскрикнул Анри, заметив, как часть драгоценной жидкости пролилась на стол. – Не кефир разливаешь!
– Виноват, господин капитан-лейтенант. –
– Сравнил «Жанно» с банальной водкой, – скривился Анри. – Ни букета, ни послевкусия.
На это замечание Клайнен лишь развел руками и признался:
– Про флотских офицеров часто говорят, что они эстеты, но ты, Беллар, выделяешься даже среди нас!
Лейтенанты хором загоготали и сдвинули стаканы.
– За эстетов! Они украшают флот!
Анри опрокинул очередной бокал. Он уже дошел до состояния, когда новая порция алкоголя практически ничего не добавляла к опьянению. На этом уровне он мог продержаться довольно долго, но если случалось переходить определенную границу, то похмелье наутро было ему гарантировано. Ну и черт с ним, решил Анри, все равно у него оставались еще сутки отдыха. И завтра он мог себе позволить немного пострадать. Это приемлемая цена за удачно проведенный вечер, вот только лейтенантов опять сносило на профессиональные темы.
– Обороной войны не выиграешь, – кипятился Ковальски. – Мы уже потеряли колонию и половину тяжелых кораблей!
– Ну, предположим, не половину, а треть, – мягко поправил его Клайнен. – Не забывай о расконсервированных кораблях Резервного флота.
– Старые жестянки! – презрительно отмахнулся Паоло. – Там самому новому кораблю полсотни лет. А есть мастодонты середины позапрошлого века! Один «Потрясатель» чего стоит, с линейным ускорителем в качестве двигателя! Грозный линкор, с пятью импульсными лазерами и ускорением в одну восьмую грава.
Вздохнув, Клайнен разлил остатки арманьяка.
– Парень, «Потрясателю» почти двести лет. Но задачу свою он выполнить все еще способен.
– Ага, оттянуть на себя вражеский огонь. Да он даже до рубежа атаки дойти не сможет! Этой калоше место в системе Земля – Луна!
– Кому-то же нужно и там торчать. – Клайнен толкнул задумавшегося Хорта. – А ты о чем мечтаешь? С тебя вообще тост!
Бородач вздрогнул, сфокусировал на Клайнене взгляд и прокашлялся.
– Э… – замялся он. – Тост?
– Так точно, тост!
На секунду Хорт замер, обдумывая ситуацию, затем вдруг просиял:
– Хотите тост? Он есть у меня! Реальная история, между прочим! Я тогда салагой был, еще моложе Ковальски, только из Академии. И проходил, значит, полетную практику на стареньком корвете, капитаном которого был матерый мужик, настоящий военный космонавт, хоть сейчас его в рекламный ролик!..
– Это тост? – подозрительно поинтересовался Клайнен.
– Не перебивайте, сэр! И вот как-то раз, по окончании разгона, собрал он свободных от вахты, разлил красного вина и, подняв бокал, рассказал один случай из своей жизни. Мол, шли они тогда с Земли на Марс в период их максимального удаления, по околосолнечной орбите, понятное дело. Лекарство везли, торопились очень. И внутри орбиты Меркурия попали под солнечную вспышку чудовищной мощности – предупреждение запоздало. Ни один, говорит, человек не спасся. Мы в шоке – а как же вы, спрашиваем? А он полбокала вина в себя бульк, бороду утер и отвечает: а я, мол, в это время на Земле был, в Лондоне. В общем, давайте выпьем за удачу, за то, чтобы, когда пришла беда, мы находились от нее максимально далеко!