Огненная Энна
Шрифт:
— Иди сюда, Финн! — позвал его Рейзо. — Среди людей куда теплее!
Финн отказался, избегая их взглядов:
— Мне и здесь тепло.
Ночью, когда Энну будил храп Рейзо или собственные замерзшие ноги, Энна заново разжигала угасший костер снаружи. И наблюдала, как первые вспышки огня освещают свернувшегося в клубок Финна.
Утром они надели краденые мундиры. По настоянию Финна они с Рейзо растянули промасленную кожу, и Энна переоделась под ее прикрытием. Им понадобилось полдня, чтобы добраться от места своей стоянки до Аделмунда. Они проскакали через лагерь,
— Рейзо, — негромко позвала Энна.
Она вцепилась в луку седла, чувствуя, как у нее начинает дрожать подбородок.
— Еще минуту, — рассеянно ответил Рейзо, занятый подсчетами.
Энна оглянулась на Финна. Он внимательно осматривал все вокруг, а поймав взгляд Энны, просто кивнул. Молодые люди не замечали ее возбуждения, и это ободрило Энну. Может быть, все не так плохо, как ей показалось. Она почесала руки и стала смотреть на дорогу, ведущую немного вверх. «Не обращай внимания. Это всего лишь тепло», — велела себе Энна.
Но здания вокруг как будто потрескивали в предвкушении. Ветерок трепал полотнища шатров, и они танцевали, как языки белого пламени. Из котлов над кострами поднимались облачка пара. Весь мир жаждал загореться.
Энна почувствовала, как нарастает ее желание, как оно начинает вырываться из-под ее власти. Если она не будет осторожной… но разве она здесь не для этого? Не для того, чтобы жечь? Может быть, ее желание стало таким могучим именно сейчас, потому что пришло время поджигать? Но она обещала Рейзо, что дождется его сигнала.
— Рейзо, скажи, что все в порядке!
Рейзо недоуменно оглянулся на нее:
— Что в порядке?
— Скажи, что я уже могу. Прямо сейчас.
Рейзо несколько раз моргнул и, кажется, понял:
— Действуй!
Прежде чем он договорил, крышу большого хозяйственного шатра охватило пламенем; огонь лизал воздух, как будто желая найти что-нибудь еще. Облегчение, испытанное Энной, было таким огромным, что ей захотелось то ли зарыдать, то ли расхохотаться вслух. Напряжение в груди ослабло, руки перестали дрожать, и девушка глубоко вздохнула, чувствуя себя чище.
— Вон там! — крикнул Финн, показывая на огонь.
Он несколько часов подряд тренировался произносить эти два слова, стараясь подражать интонациям тирианцев, как он их себе представлял. Похоже, ему это удалось. Множество солдат помчались туда, куда указывал Финн.
Энна чувствовала, что может поджечь что-нибудь еще. Их явно никто ни в чем не заподозрил, а во втором поджоге безусловно был смысл, так что Энна позволила себе это. Свобода возбуждала. Энна нашла другую цель, подальше от дороги, чтобы это выглядело так, будто огненная ведьма пустилась в бега. Стог сена, прикрытый сверху промасленной тканью, начал дымиться и потрескивать.
— Там! — вскрикнул
Снова послышались крики, и солдаты бросились к новому очагу огня. Рейзо с трудом сдерживал улыбку.
Далеко впереди Энна заметила сложенные в пирамиду бочонки с вином и с восторгом обнаружила, что пустота в ее груди расширилась, готовая принять больше тепла.
— Вон… — начал было Финн, но вовремя остановился.
От волнения он чуть не подал сигнал тревоги раньше, чем Энна пустила огонь. Энна с усмешкой оглянулась на него и стремительно швырнула жар в винные бочонки. От взрыва окружающие их белые шатры покрылись пурпурными пятнами, словно кровью какой-то огромной твари. И наконец-то огонь внутри Энны насытился, жар, давивший на кожу, растаял.
— Вон там, — на этот раз уверенно произнес Финн.
— Где? — Какой-то перепуганный солдат подскочил к Финну и схватил его за лодыжку. — Что ты видишь?
— Там! — крикнула Энна, показывая в сторону бочонков.
Солдат умчался, на ходу вытаскивая из ножен меч. Рейзо прикусил губу.
Они проскакали по периметру лагеря, как будто пытаясь отыскать сбежавших преступников, а потом повернули на север и умчались во весь опор. Мили через три они позволили лошадям замедлить шаг и начали хихикать.
— Вон там! — произнес Рейзо с подчеркнутым тирианским акцентом, показывая вперед.
Финн глянул налево, направо и снова налево, быстро, как птица, поворачивая голову.
— Где? — с притворным ужасом спросила Энна. — Ты что-то видишь?
— Вон там! — повторил Финн, тщательно выговаривая каждый слог и с недоуменным видом тыча рукой в воздух.
Они расхохотались, хватаясь за седла, чтобы не свалиться на землю.
— Я так скучала по тебе, Финн, — неожиданно сказала Энна.
— Да и я тоже, — ответил он, расцветая своей замечательной, широкой, добродушной улыбкой.
Когда они вернулись к месту своей стоянки, было еще довольно светло. На радостях Энна попыталась зажарить белку прямо на дереве, но от мяса воняло горелой шерстью.
— Видно, пора остановиться, — сказала Энна, бросая несъеденное в костер, и огонь жадно сожрал остатки.
Вместо этого они поужинали двумя белками, сбитыми Рейзо из пращи. Вкус жареного мяса, успех вылазки и звук смеха Финна и Рейзо отзывались в груди Энны тихо бурлящим удовлетворением. «Огонь может быть отличной штукой», — думала она, удивляясь, почему ей это не приходило в голову раньше.
Потом они сидели, глядя на костер, — огонь всегда притягивал к себе, когда остальной мир погружался в темноту, — и пересказывали друг другу истории, услышанные от Изи в давние дни работы на скотном дворе в Столице. Каждый рассказал свою любимую: Рейзо — о воине, чья матушка искупала его в своей собственной крови, чтобы сделать невидимым; Энна — о девушке, которая соткала на своем станке ткань из живых животных и улетела на ней в те края, где впервые родилась музыка; Финн — о человеке, который так полюбил некую пленницу, что его сердце разбилось, вылетело из груди и каждый день пело ей песни сквозь зарешеченное окно.