Огненная кровь
Шрифт:
– За что ж ты ее так не любишь? – Прищурилась соседка.
– С чего это? – удивилась Милада. – Люблю, конечно. Я папину родню всю люблю.
– Отчего ж она у тебя бабкой числится? Родителей – папа и мама зовешь. Родню по матери – дедушка, прабабушка. А отцовская мать у тебя – «бабка»? Что так?
Милада нерешительно потеребила волосы.
– Не знаю, – призналась она. – Привыкла. В нашей семье её по-другому не называли никогда… Мама ее не любит, потому что винит ее в смерти папы. И в том, что бабка его к себе привязала – дом, семью, мол, забыл совсем.
Соседка пристально смотрела
– Привязала? Наговором, что ли?
Милада ответила ей почти извиняющимся взглядом.
– Он и вправду дома редко бывал. С работы и на выходные в деревню всегда рвался. И вкалывал там день и ночь. Они с мамой из-за этого постоянно ругались. У бабки хозяйство и так было большое, жила одна, а то и дело скотины прикупала. А папа один ишачил, домой не ехал. Я его неделями не видела! Мама все время переживала, плакала. А папа все равно уезжал. Целовал ее в заплаканное лицо и уезжал.
Милада помолчала, задумавшись, вспоминая.
– Даже когда заболел уже, все равно туда уезжал. Мне, говорит, там дышится легче. – Она посмотрела на курящую соседку. – Между прочим, умер он от рака легких.
– А! – отмахнулась та. – Мне это не грозит. Я по-другому умру.
– Как можно знать про свою смерть? – удивилась Милада. – Тетя Дуся, вы что, ясновидящая? Сегодня вот, кстати, про начальство верно сказали!
– Нет, – улыбнулась соседка. – Не ясновидящая. Просто знаю.
– Ну… Можно позавидовать, – засмеялась Милада. – Знал бы, где упасть, соломки б постелил.
– Молодая ты, Милада, жизни не видала, – вздохнула тетя Дуся, – Свою смерть предотвратить нельзя. Она на роду писана. За тебя решена-определена. Ты только так это знание применить можешь, чтобы жизнь прожить лучше, да насыщенней в тот период, который отпущен. Живи и радуйся. Тебе, чувствую, долгая жизнь предстоит.
– Серьезно? – обрадовалась Милада. – А как вы узнали?
– С чего ты взяла? – возразила соседка. – Я просто предположила!
– Аааа… – разочарованно протянула Милада. – Я уж обрадовалась.
– Ладно, – тетя Дуся затушила сигарету. – Спасибо за помощь. Ты уж извини за хлопоты.
– Да не за что, – пожала плечами Милада, словно приходить в квартиру к отощавшему алкоголику, валяющемуся на заблеванном диване, для нее было нормальным времяпровождением. Соседка кивнула и закрыла дверь.
Милада вернулась в квартиру и заперлась. Потом запустила компьютер и решила расслабиться полчасика в любимой игре.
С трудом оторвавшись от монитора через четыре часа, Милада охнула, посмотрев на часы. Торопливо скинула одежду и нырнула в постель.
Поставив будильник в мобильнике на полвосьмого, она мгновенно уснула.
Глава третья
Год 2005
Челябинск.
СИЗО № 1
Лязгающие звуки предварили приход конвоира. Дверь открылась с противным – словно ее специально не смазывали для антуража – визгом, пропуская в камеру арестованную. Высокую, спортивного сложения молоденькую девушку со светлыми, давно не мытыми – несмотря на еженедельную баню в СИЗО – волосами, и хоть не очень красивым, но довольно приятным лицом, с правильными чертами, четкими линиями бровей. Но неухоженную, полностью
В небольшой камере со стенами, выкрашенными в грязно-зеленый цвет, за столом, на котором лежала раскрытая папка с делом, сидел невысокий, плотно сбитый человек в темном костюме и со светлым ежиком волос на голове. При виде ее он не пошевелился, не поднял головы. Дежурный провел девушку на середину комнаты, дождался кивка следователя, так и не повернувшего головы, вышел и закрыл за собой дверь. Снова гулко лязгнул замок.
– Здравствуйте, Яна Игоревна. Проходите, присаживайтесь.
Девушка подошла к столу, отодвинула стул, свободно, без тени смущения, села, украдкой присматриваясь к собеседнику. Его руки, державшие несколько исписанных листов, были крепкими, перевитыми канатиками вен. Мощную шею, распиравшую узкий воротник светло-голубой рубашки венчала крупная голова с небольшими, прижатыми ушами. Черты лица, словно вырубленные из камня, угловатые, суровые. Мужчина, наконец, поднял голову, и на нее уставились внимательные серо-стального цвета глаза.
– Меня зовут Станислав Семенович Вербицкий, я назначен новым следователем по вашему делу.
– Толку-то, – неожиданно буркнула она.
– Будет ли толк – зависит от тебя.
– Сомневаюсь, не первый раз уже это слышу. Все предельно ясно. Шансов нет.
– Шансов на что?
– На то, что мне поверят.
– Почему ты так думаешь?
Яна опустила голову, отчего волосы упали ей на лицо. Холодные голубые глаза взглянули на Вербицкого исподлобья.
– Можно подумать, что вы первый следователь, проводящий допрос. Вы же читали дело, читали показания. Можно мне верить после этого?
– Я, – мужчина раскрыл папку, – может, и не первый следователь, ведущий твое дело. Но, надеюсь, последний. Расскажи мне все еще раз.
Яна откинулась на стуле и, задрав голову, стала смотреть в потолок. Когда она снова заговорила, ее голос звучал безразлично, почти безжизненно.
– Мы поженились пять лет назад.
– Стой.
Она прервалась на полуслове и посмотрела на него.
Вербицкий закрыл папку и подался вперед. Тон его голоса изменился. К тому же он обращался к Яне на «ты» и в этом, насколько она понимала, пренебрег правилами. Все следователи всегда обращались к ней по имени-отчеству.
– Яна. Я хочу, чтобы ты уяснила и приняла на веру следующее. Я читал твое дело, читал тексты предыдущих допросов. И я хочу тебя уверить, что я, возможно, именно тот, кто реально может тебе помочь. Поэтому я хочу, чтобы ты рассказала мне все не как следователю. Как видишь, я не пишу протокол, не достал диктофон. – Он внимательно посмотрел на нее. – Расскажи все, как было.
Яна недоверчиво поджала губы, прищурилась. Следователей до этого было двое. Ее дело считалось обычной «бытовухой», ее бы давно уже просто посадили, но ей повезло с адвокатом. Он был молодым, очень азартным, и уже несколько раз успешно добивался пересмотра ее дела. Следователи, к которым ее вызывали, избирали разные тактики, от увещевания до запугивания, пытались изображать из себя ее друзей… Но и не думали ей верить.