Огненная лилия
Шрифт:
– Он нас не видит. Здесь поворот.
Родион какое-то время пытался отдышаться. Дна под ногами не было, но зато можно было держаться за ветки ивы, низко нависшие над водой. Впрочем, Слава и этого не могла. Руки и ноги у нее по-прежнему были как ватные. Отдышавшись, Родион, перебирая рукой ветки, постепенно стал подтягивать ее к берегу, туда, где помельче.
– Все хорошо… Ты умница… От снотворного не умирают…
«Откуда ты знаешь, что они подсыпали мне снотворное?» – хотелось спросить
– Извини, у меня не было доказательств… Ну, отдышалась? А ну! Еще разок!
Он сделал последнее движение, настолько мощное, что протащил ее метра два. И тут она почувствовала под ногами дно. Все было как в тумане, хотя в холодной воде ей стало значительно легче. Сонливость почти прошла, осталась только невыносимая слабость.
Родион выволок ее на берег и, положив на траву, стал ритмично и с силой давить на грудь. Раз, другой, третий… Она закашлялась, изо рта полилась вода.
– Давай! Выплюнь из себя эту дрянь!
Слава, оказывается, наглоталась воды! Теперь она выходила из нее, похоже, вместе с лекарством, еще не успевшим всосаться в кровь. Вода была противная, пахнущая тиной. Да еще и грязная. Славу вырвало.
– Вот хорошо!
– Как… мне плохо…
Это были ее первые слова.
– Еще бы! Ну что? Прозрела?
Она застонала.
– То-то! А я давно догадался, – по-мальчишески похвастался он.
– Значит, ты не ушел в Город? – хрипло спросила она.
– Зачем? – оскалился он. – За Вадимом?
– Вадим лежит в реке. У пятого домика, – с трудом выговорила Слава.
– Знаю. Я его видел.
– Когда?
– Раньше, чем тебя скинули в реку, но уже после того, как мы устроили разбор полетов на веранде. Тогда у меня еще не было полной уверенности, что это они. Как ты? Получше?
– Нет…
Она ничком легла на траву. Было холодно, сыро, ее одежда намокла, но Слава этого не чувствовала. Родион был в одних плавках, но холода тоже, кажется, не ощущал. Слава застонала.
– Понимаю, – сказал он. – Плохо. Тебе надо согреться и поспать. Блондинка очень старалась, да? Больше всего я боялся, что ты умрешь от лошадиной дозы снотворного.
– А ты не боялся, что они меня пристрелят? – тихо спросила Слава.
Кажется, ей стал понятен смысл сцены с ружьем, когда Денис с Женькой откровенно провоцировали ее на выстрел.
– Ты это о чем? – заволновался Родион.
– Ты оставил им ружье… – простонала Слава.
– Глупая! – тихо рассмеялся он. – Неужели ты думаешь, что там боевые патроны?
– Нет?
– Конечно, холостые! Ружье-то он мне сдал, да что толку? Я не пытался из него стрелять, но насчет холостых патронов зуб даю. Уж очень спокойно он себя вел.
– А где пистолет?
– У них, у кого же еще?
– Там какие патроны?
– Боевые, –
– И что нам делать?
– Тебе – отдыхать. Ты свой номер отработала.
– Зачем… Зачем ты заставил меня так страдать? – вырвалось у нее.
– В реке искупаться? Что, прохладно? Но ведь я тебя страховал. Неужели ты думаешь, я дал бы ему тебя утопить? Идем…
Он стал поднимать ее с мокрой травы.
– Куда?
– В какой-нибудь домик. Я раздену тебя и положу в постель. И ты поспишь.
– Они все закрыты…
Родион негромко рассмеялся.
Ближе всех к ним был третий домик. Тот самый, в котором жила Валентина. К тому же он стоял на отшибе и из хозяйского коттеджа не просматривался. Слава почувствовала, как ее опять поднимают на руки. Поистине, сегодня был счастливый день! Потому что двое мужчин носили ее на руках в прямом смысле этого слова. Она должна быть счастлива! Но почему же ей так невыносимо хочется плакать? Она бы и разревелась, если бы нашла в себе силы.
Родион нес ее легко, даже дыхание у него почти не сбивалось, хотя шел он быстро, почти бежал. О! Это был настоящий атлет! И хотя у Родиона, в отличие от ее мужа, нет оружия, Слава все-таки поставила на него.
– Холодно? Потерпи.
Родион донес ее до крыльца, потом взбежал по лестнице на веранду и посадил на стул.
– Я сейчас. Сиди, не падай!
Пока Слава пыталась удержаться на стуле, он с разбега ударил в дверь могучим плечом. Раз, потом другой. Что-то хрустнуло, и дверь соскочила с петель.
– Готово!
Родион опять подхватил ее на руки и внес в комнату. Валиных вещей здесь больше не было, уезжая из «Белой лилии», та вовсе не рассчитывала, что застрянет на размытом склоне. Но постельное белье еще не убрали. Родион бережно положил Славу на вторую, незастеленную кровать, и одним рывком сдернул покрывало с той, которую облюбовала для себя Валентина.
– Раздевайся! – велел он.
Слава непослушными руками принялась стаскивать с себя мокрые вещи.
– Дай, помогу!
Он встал на колени и развязал шнурки ее насквозь промокших кроссовок. Потом стянул с нее спортивные штаны.
– Надо снять все…
Слава послушно дала себя раздеть. И трусики, и лифчик полетели в кучу мокрой одежды, лежащей на полу.
– Неужели тебе не холодно? – тихо спросила она.
Он рассмеялся:
– Такая романтичная обстановка! Я в плавках и женщина… Голая… Ладно, ложись в постель.
Он опять-таки на руках отнес ее на кровать, где еще вчера спала Валентина. Слава уже не чувствовала ничего, ни брезгливости, ни стыда. Легла и молча дала себя укутать, сначала одним одеялом, потом вторым.