Огненная ведьма. Славянская академия ворожбы и магии
Шрифт:
Я кивнула, но сама понимала, что она уже никогда не восстановится от этой потери и никогда не забудет ужасный год, проведённый в заключении, надеюсь, что хотя бы сможет смириться с этим и начать новую жизнь.
Я провела у целителей три дня. Ко мне приходили мои друзья, а Крас снова ночевал со мной, только теперь я всё-таки выгоняла его на занятия и по личным нуждам, будь-то еда или душ. Милка, когда впервые пришла ко мне, напоминала привидение. Глаза запали, синие круги под ними, бледная кожа, мне казалось, она даже похудела, пока я считалась пропавшей. Она плакала, говорила, что как только поняла, что со мной
Из рассказа Милки и Краса узнала, как нас нашли, и какой у меня оберег — умничка.
Милка поздно ночью вернулась с шабаша, открыла дверь и увидела, как по комнате, повизгивая, носится Сильвер. Он, увидев открытую дверь, ломанулся на выход, Милка рванула за ним, и, догнав, оказалась в общежитии боевиков, у комнаты Краса.
— Я думала, этот дракон тебя к себе затащил и запер, уже собиралась ему головомойку устроить, когда открыла дверь и застала его спящего, как и его соседа, — рассказывала подруга
Крас, само собой, проснулся от того, что в их комнату кто-то вломился. Увидел Милку с Сильвером, который забравшись на грудь лежащего дракона, визжал и прикусывал Краса за что попало. Вот тогда-то подруга и поняла, что со мной опять что-то случилось, и прямо на пороге грохнулась в обморок.
Крас тоже сразу всё понял. Соскочил с кровати и перетащил на неё Милку, сам оделся и рванул за Сильвером. Дракошка привел Краса к комнате нашего куратора — Будимира Базилевского. Они разбудили куратора и объяснили, что я пропала. Крас спросил у Сильвера, чувствует ли он меня, дракошка кивнул, тогда они подняли на ноги всю академию, вызвали следователя — того самого незнакомого мужчину, который был в пещере, Малахитницу, а Милка уже подоспела к главному зданию вместе с Хакком.
Пока они всех ждали, наступило утро. Последним прибывшим оказался следователь. Милку, как девушку, оставили мучиться в неведении, а парням разрешили идти с преподавателями, тем более что Сильвер сам привёл Краса и не отходил от него, значит, и дорогу будет показывать дракону. И они всем составом двинулись вслед за моим оберегом. Он привёл их к академическому озеру и повёл по берегу на другую сторону. Перебравшись на другой берег, оберег метался у холма. Все не понимали, почему оберег мечется у этого места, они решили, что он потерял след. Крас рвал на себе волосы от безысходности и беспокойства.
Наконец, спустя пару часов метаний, когда все уже потеряли надежду и решили, что мой похититель просто ушёл с этого места порталом, дракошка громко завизжал, ломанулся к огромному булыжнику и исчез в нём. В первые секунды у всех был ступор, пока Будимир не догадался, что камень — это всего лишь иллюзия. И они рванули вслед за моим оберегом. Ну а дальнейшие события я уже видела своими глазами.
На мой вопрос о том, как они не заметили дракайну Алику, входящую в пещеру, Крас пожал плечами и сказал, что она, наверняка, пришла раньше них, потому что пропустить кого-то мимо они совершенно точно не могли.
Ко мне приходил следователь, которому я рассказала всё, что знала. До мельчайших подробностей восстанавливая в памяти разговоры с феем и всё происходившее. Больших трудов мне это не стоило, ведь я теперь ещё долго не забуду те часы, которые провела в обители психа.
Ко
Через неделю фея Сашку и дракайну Алику казнили на главной площади. Это была открытая казнь, на глазах у всего города, выслушав обвинение и приговор, они были повешаны. Я на казнь не ходила, это не то, на что бы я хотела смотреть, хотя я и считала, что получили они по заслугам. Хотя фею досталось мало, я не считаю себя кровожадной, но этот ненормальный должен был помучиться перед смертью. Но ничего, главное, что угроза устранена, академия снова заживёт нормальной жизнью и её, совершенно точно, закрывать не будут.
Пострадавшие ведьмочки уехали к родителям восстанавливаться, им разрешили сдать сессию осенью и отпустили, дракайны и оборотницы решили остаться в академии, впрочем, как и я, мне просто некуда и не к кому было ехать. Единственной ведьмочкой, которая оставалась у целителей была Ярослава — та, что была первой заключённой. Её всё ещё наблюдали целители, но она однозначно шла на поправку, забота и опека родителей и друзей давала плоды. Я тоже заходила к ней, проведать её. Ведьмочка выглядела практически здоровой, только излишняя бледность и замкнутость портили картину. Но она хотя бы уже не кричала, говорят, что всё ещё плакала по ночам и вскрикивала во сне, но это и не удивительно.
Я сама, порой, просыпалась посреди ночи в холодном поту, или от того, что меня будила Милка, обеспокоено заглядывая в глаза, кошмары меня мучили, но со временем всё реже и реже.
Конец года не заставил себя ждать. Лето вступило в свои права и радовало глаз яркими красками трав и цветов. Пришла пора экзаменов.
Экзамены пролетели, как один день. Зельеварение мне удавалось теперь куда лучше, так что по нему я получила заслуженную пятёрку. Так же, как и по гаданиям, всё же моё видение, которое позже сбылось, заставило пересмотреть своё отношение к этому предмету, и как только я приняла тот факт, что предсказания — это всё же не дурачество и шарлатанство, мне стали удаваться гадания.
Проблемы были только с предметами Вяземского. С рукопашным боем всё было отлично благодаря дополнительным тренировкам с преподавателем и Хакком, который показывал мне приёмы из восточных видов единоборств, а благодаря моему маленькому росту и хрупкому, хоть и подтянутому, телосложению, я добилась немалых успехов. Спарринги с моим участием довольно часто заканчивались моей победой, я была шустрее своих, не таких юрких, как я, соперников. Так что на экзамене по этому предмету я также, заслужено, получила свою отличную оценку. А вот с владением холодного оружия всё было не настолько радужно. Я уже неплохо владела мечом, но до уровня своих одногруппников мне было, как до луны пешком. Так что, по этому предмету мне ставили четвёрку, потому что я действительно старалась, и прогресс был виден. Вяземский уже не закатывал глаза и не молился, чтобы я не прирезала случайно себя или кого-то другого.