Огненное колесо
Шрифт:
Мисс Сильвер спокойно спросила: ,– Что вы думаете, инспектор, относительно того, что Люк Уайт был найден в таком положении? Ведь между ним и нижней ступенькой было около полуметра. Чтобы так упасть, он должен был стоять на этой ступеньке или чуть ниже ее, повернувшись спиной к лестнице, а убийца на ступеньке за ним.
Крисп удивленно посмотрел на нее:
– Вы хотите сказать, что они оба шли вниз по лестнице?
Мисс Сильвер некоторое время продолжала вязать – она уже собирала юбку маленькой Джозефины у талии.
– А вы можете придумать какое-нибудь другой объяснение? – Она немного помолчала и добавила: – Если он действительно был убит там, где его нашли.
Крисп
– Нет ни одной причины думать, что не там. Значит, они спускались по лестнице. Дайте подумать… Эйли впускает в дом Джона Хиггинса, и они вместе идут наверх. Люк Уайт услышал что-то и пошел за ними. У Хиггинса в руках нож. Он поворачивается, держа его в руках. Люк видит это, пугается и бежит вниз. Хиггинс настигает его на нижней ступеньке и ударяет ножом в спину.
Мисс Сильвер покачала головой, но ничего не сказала. А Фрэнк Эббот спросил:
– Вы сказали, что у Джона Хиггинса был нож? Почему?
Крисп пожал плечами:
– Он ревнует… он в гневе из-за девушки… он находится там, где не должен быть, и он знает, что Люк Уайт опасный тип – настолько опасный, что незадолго до этого он угрожал вырезать сердце любому мужчине, которого девушка предпочтет ему. Достаточно причин для того, чтобы прихватить нож из столовой до того, как подняться с девушкой наверх.
Мисс Сильвер снова покачала головой. Ее губы были плотно сжаты, а руки быстро работали. Фрэнк Эббот сказал серьезно:
– Я не думаю, что все произошло именно так. Это не в характере данной девушки и не типично для данного мужчины.
Крисп сердито посмотрел на него:
– Тогда как это произошло?
Не получив никакого ответа и заметив лишь приподнятую бровь, он бросился в контратаку:
– Чтобы вас удовлетворить, это должен быть Кастелл, не так ли… или один из Тавернеров? Так вот, нет ни единого свидетельства, связывающего их с преступлением, нет и намека на мотив. Мистер Джекоб Тавернер сообщил, что лег в постель еще до одиннадцати и спал до тех пор, пока не был разбужен суматохой в доме. Мистер Джеффри Тавернер утверждает, что закончил читать после двенадцати. Он не слышал необычных звуков и уснул сразу же, как только погасил свет. А проснулся от шума внизу. Показания Кастелла сводятся практически к тому же. Услышав, что Джон Хиггинс пришел, насвистывая, около одиннадцати часов, он полежал некоторое время без сна, а затем заснул и проснулся, как и все остальные, когда начался шум. Миссис Кастелл подтвердила, что ее муж находился в постели, когда все в доме проснулись. Однако она спит очень крепко и ничего не может сказать о более раннем периоде той ночи. Вообще-то трудно ожидать алиби от людей, лежащих в постелях и спящих. Но ничто не говорит о том, что эти показания неверны. То же самое можно сказать о людях, находившихся с другой стороны лестничной площадки. Торп-Эннингтоны, мисс Тавернер, мисс Херон и вы, мисс Сильвер. Ничто не связывает их с Люком Уайтом и не дает никакого мотива для его убийства.
Мисс Сильвер кашлянула с явным намеком, и Фрэнк Эббот сказал:
– А что вы скажете о миссис Дьюк? Вы намеренно о ней ничего не сказали? Она-то как раз была на месте преступления, и кровь жертвы была у нее на руках, а то, что она рассказала, весьма неубедительно.
Мисс Сильвер задумчиво сказала:
– Правдивые рассказы часто кажутся недостоверными. Ложные показания обычно более продуманны. Мы не знаем ни об одном мотиве в случае миссис Дьюк.
Как только она это произнесла, дверь, через которую Кастелл покинул комнату, осторожно приоткрылась. В образовавшуюся щель заглянул Фогерти Кастелл, изобразив на лице то, что, по его мнению, могло быть располагающей улыбкой:
– Если
Крисп коротко пригласил:
– Заходите, мистер Кастелл!
Тот протиснулся в комнату бочком, как толстенький краб, потирая руки и глядя то на одного, то на другого.
– Простите, что прерываю вас…
– Садитесь, если вам есть что сказать! Фогерти устроился на краешек стула, на котором сидел до этого.
– Это не я, это моя жена. Вы женаты, инспектор? Да?… Нет?… Ах, как жаль! Нет ничего лучшего в мире, чем хорошая жена. Поэтому, как только я обнаружил, что моя жена плачет, едва я вышел из этой комнаты… когда я обнаружил, что она сильно расстроена, я взял ее за руку и нежно спросил: «В чем дело?» А она ответила: «Это правда, что полиция подозревает Джона Хиггинса? Это правда, что он убил Люка Уайта?» А я сказал: «Откуда я знаю? Они мне ничего не говорят. Но похоже на то». Тогда она опять заплакала: «Это разобьет Эйли сердце. Джон хороший человек. Он мой родной племянник. Он этого не делал». А я ответил: «Он ревновал Эйли, а Люк угрожал ему. Если это не был Джон Хиггинс, тогда кто? Ни у кого другого не было никаких причин». И тут она закричала: «Это неправда. Есть кто-то, у кого были причины».
Мисс Сильвер внимательно смотрела ему в лицо. Фрэнк Эббот поднял руку и разгладил волосы.
Инспектор Крисп воскликнул, словно пролаял терьер:
– Что?
Фогерти переводил взгляд с одного на другого. Выражение его лица, казалось, говорило: «Посмотрите, какой я умный, какой проницательный, какой догадливый! Вы в полиции все умные люди, но именно Кастелл дает вам в руки улику!»
Он сделал самодовольный жест.
– Я тоже так сказал. «Что? – спросил я. – Энни! Сейчас же скажи мне, что ты имеешь в виду!» Но она ничего не ответила. Она опустила голову на кухонный стол и расплакалась. Мы женаты уже пятнадцать лет, и я никогда не видел, чтобы она так плакала. Она все время повторяла: «Что мне делать, что мне делать?» А я сказал:
«Я твой муж, ты расскажешь все мне». – Он снова оглядел всех, как бы ожидая одобрения. – В конце концов она мне рассказала.
Крисп нетерпеливо постучал карандашом.
– Она не хотела говорить мне, как вы понимаете. Она плакала и повторяла, что никогда никому этого не рассказывала. А я убеждал ее, что то, что было всегда, должно когда-то закончиться, а когда речь идет об убийстве, а в доме полиция, то пора с этим покончить. Тогда она наконец послушалась меня.
Крисп только что не колотил по столу:
– Мистер Кастелл, может, вы наконец подойдете к делу и сообщите нам то, что рассказала вам ваша жена!
Кастелл развел руками:
– А с какой неохотой она об этом говорила! Ведь ее нежелание – это часть показаний, верно? Она не хотела предлагать мотив, обвинять и что-то вообще рассказывать. Я объяснил ей, что это ее долг, а она трясла головой и рыдала еще сильнее. А я сказал: «У тебя просто нет сердца! Пожалей Джона Хиггинса, твоего племянника, и Эйли, которая уже стала похожей на выходца с того света!» Тогда она мне все рассказала.
Фрэнк Эббот произнес своим размеренным голосом:
– Хорошо, Кастелл, мы уже поняли mise en scene. Просто повторите нам то, что она вам сообщила.
Если бы в комнате присутствовал старший инспектор Лэмб, то в этот момент он бы нашел что сказать. Он был убежден в том, что английский язык содержит все слова, необходимые для полицейского, у которого в голове не гуляет ветер. Особенно французские слова оказывали раздражающее воздействие на него самого и на цвет его лица. Поэтому в его отсутствие Фрэнк пользовался ими свободно.