Огненное лето 41-го

Авраменко Александр Михайлович

* * *

… «Чайки» на форсаже уходят в небо. Перегрузка вдавливает в кресло, и я физически ощущаю, как скрипит дермантин спинки. Мои напарники молодцы, тоже все с боевым опытом. У кого финская, у кого Халхин-Гол… Держимся плотно, как приклеенные друг к другу. Боевой разворот, «иммельман», горка с набором высоты, бочка, петля Пегу…

Эх, наверное, красиво со стороны выглядит! В рёве надсаживаемых моторов, заходим на полигон со стороны солнца. Гудит в растяжках ветер, гулко бьют крупнокалиберные пулемёты, в щепки разнося мишени. Со зловещим рёвом

срываются с направляющих «эрэсы», вспухая внизу огненно-пыльными буграми разрывов… Красота! Всё снесли. А сейчас мой любимый трюк уход на высоту, переворот и брюхом кверху из мёртвой петли; выхватываю машину буквально метрах в десяти над землёй, снося воздушной струёй пилотки со зрителей…

Мать! Это ещё что?! Вижу, как на меня пикирует незнакомый мне «И-16» с полосатым капотом! На его плоскостях вспыхивают огоньки выстрелов, но хоть они и холостые, мне ничего не остаётся делать, как уходить от огня скольжением в левую сторону.

«Ишак» беспрерывно атакует, пытаясь зайти то слева, то снизу, но пользуясь маневренностью своего штурмовика, я уворачиваюсь от него. Пот заливает глаза, но откуда-то изнутри меня накачивает поднимающаяся ярость. Отмечаю, что неизвестный противник предпочитает выход из атаки вправо. И кстати, где мои ребята? Где напарники? Где? Бросаю взгляд в стороны — никого! Бросили, паразиты! Ну, ничего, на поле разберёмся…

Между тем «шестнадцатый» уходит вверх и прячется за солнцем. Самый опасный момент. Высота! Только высота спасёт меня от атаки! А он этого и ждёт! Если я сейчас начну уходить вверх, машина на мгновение зависнет. И всё, отлетаешься, Столяров. Так… У него скорость, у меня — вираж! Восемь секунд! Есть, вон он! Замечаю крохотную чёрточку, заходящую со стороны слепящего диска, ещё немного, ещё чуть, слегка поддёргиваю нос и выпускаю в него очереди, фиксируя результат кинофотопулемётом. Есть! Есть!!! Был бы настоящий бой — сбил без сомнения! Неизвестный пилот это явно понимает, потому прекращает атаку и идёт в сторону нашего аэродрома. Кто же это? Всех полковых настоящих летунов я знаю, да и машина незнакомая…

«И-16» аккуратно притирается возле посадочного «Т», я захожу следом. Вон и мои напарнички, мать их через так… Стоят оба с виноватым видом. Так кто же Механики помогают отвалить борта и расстёгивают замки привязной системы.

Вылезаю наружу и стаскиваю шлем, вытирая протянутым полотенцем лицо. Меня обступают молодые лейтенанты, все взбудоражены, что-то галдят, на лицах восторг… внезапно наступает тишина. Забивалов! Он подходит ко мне и протягивает руку. И только тут я понимаю, что он тоже в лётном комбинезоне — так вот кто меня гонял! Здорово! Молоток! От всей души, искренне жму руку. Классный лётчик!

— Ну, старший лейтенант, молодец! Вертелся, как юла, считай, что ни разу в прицеле не был. А под конец — вообще…

Затем поворачивается к молодёжи:

— Повезло вам, орлы!

Слышу срывающийся голос кого-то из молодых, вроде бы Олежки Петренко:

— Мы сталинские соколы, товарищ старший лейтенант!

— Соколы — это истребители! А вы — штурмовики, значит, орлы! Учитесь у командира! Если все так летать будете — никакой враг вам

не страшен. Ну, бывай, старшой…

На прощание он ещё раз крепко жмёт мне руку, хлопает по плечу и уходит прочь. Лейтенанты в полном обалдении, а я, хоть и доволен, но устал. Хорошо, кто-то догадывается подать мне глечик с холодным молоком — молодец. Жадно пью, затем отправляю молодых в учебный класс, сдаю механикам машину, расписываюсь в журнале. Лишь сейчас становится понятно, чего так строили рожи комполка и замполит. Сюрприз устроили, мать их… ничего, просчитались, что уж тут…

Глава 5

…Я стою у края железнодорожной платформы, встречаю. Нет, не девушку — если бы! Новую технику. Уже почти вся бригада перевооружилась новенькими ленинградскими КВ. И вот теперь настал черёд моего батальона.

Старые танки уехали неделю назад, а вчера нам объявили о том, что сегодня прибывают новые машины. Весь вечер батальон находился в эйфории от предвкушения долгожданной радости. В конце концов, сколько можно завидовать другим подразделениям бригады, которые уже катаются на новеньких красавцах.

Но теперь и мы пересядем на грозные танки, названные в честь первого рабочего маршала Ворошилова. Чу, вроде гудок! Вскоре появляется мощный «фэдэ», с видимой натугой тянущий тяжеленный эшелон. Но что это! На платформах стоят всё те же «Т-28»…

Моё горло сжимает обида за что?! Вся бригада имеет новейшие танки, а моему батальону опять устаревшие «двадцать восьмые»?! На лицах бойцов разочарование, да и сам я едва сдерживаюсь, чтобы не выматериться в голос и не бежать устраивать разборку с командиром корпуса генералом Хацкилевичем. Приказ никто не отменял. А он гласит чётко принять и разгрузить новую технику. И нигде не сказано, что новая техника должна быть именно «КВ» или «Т-34»…

Паровоз из последних сил дотаскивает вагоны и замирает, выпуская последние клубы пара. Резкое шипение, и из белого облака появляется сержант НКВД, сопровождающий эшелон:

— Вы капитан Столяров?

— Так точно, я.

— Сержант Иванов. Сопровождаю эшелон. Получите и распишитесь.

Он открывает полевую сумку и извлекает из него толстенный пакет. Это паспорта и бумаги на танки. Расписываюсь в нужной форме, козыряю на прощание, и «энкэвээшник» уводит конвой в здание вокзала. Подаю команду:

— К разгрузке эшелона приступить!

Сам достаю папиросу и закуриваю, надеясь, что горечь табака отобьёт горечь обиды. Между тем замечаю, что эти танки чем-то всё же отличаются от наших прежних машин вон и пушки другие, вроде как подлиннее. И броня… Лихорадочно открываю книжку руководства по эксплуатации и обалдеваю однако! Лоб — восемьдесят мэмэ, борт — сорок, пушка — «КТ».

Моё настроение начинает медленно подниматься вверх. Ничего себе двигатель мощнее старого на целых сто лошадок. Танковое переговорное устройство, система автоматического пожаротушения, установка дымопуска, внутреннее переговорное устройство вместо древнего «Сафара» — теперь всё должно быть нормально слышно.