Огненное прикосновение
Шрифт:
Схватки начались этой ночью. Вначале очень слабые, но со временем они усиливались. Энни этого ожидала. К полудню схватки стали намного сильнее, и она сказала Рейфу, что ребенок, по ее мнению, должен родиться сегодня. К ее удивлению, Рейф страшно перепугался, и Этуотер тоже. Последний бросился на поиски доктора Ходжеса.
– Еще даже воды не отошли, – сказала Энни. – Еще уйма времени.
У Рейфа был мрачный вид.
– Ты хочешь сказать, что это будет продолжаться очень долго?
Она прикусила губу, понимая, что он не простит ей, если она
– Надеюсь, не слишком, долго, но, возможно, уже на ступит вечер, прежде чем он родится.
Энни не слишком радовалась предстоящим нескольким часам, но ей хотелось побыстрее разделаться с родами и наконец-то взять на руки своего ребенка. Она ощущала себя невероятно прочно связанной с этим крохотным со-зданием, которое выросло внутри нее, – с ребенком Рейфа. Следующие схватки были еще сильнее и начались раньше, чем она ожидала. Энни осторожно дышала, пока они не кончились, довольная тем, что все идет своим чередом. Частью своего сознания она все еще оставалась врачом, и ей было даже интересно. Однако она подозревала, что, прежде чем все закончится, она совершенно забудет о том, как это интересно, и станет просто еще одной женщиной, погруженной в битву за рождение ребенка.
Прошло еще два часа, и Этуотер появился вместе с миссис Уикенберг, крепкой женщиной с приятным лицом. За это время схватки у Энни стали достаточно болезненными. Рейф не отходил от нее.
Следуя указаниям Энни, вскипятили воду и бросили в нее ножницы для разрезания пуповины. Миссис Уикенберг действовала спокойно и умело. Рейф осторожно приподнял Энни, чтобы можно было подложить под нее полотенца.
Энни удалось улыбнуться ему.
– Думаю, тебе пора выйти, дорогой. Теперь уже не долго.
Он покачал головой.
– Со мной этот ребенок был зачат, – сказал Рейф. – Со мной он и появится на свет. Я не позволю тебе одной справляться с этим.
– Только не падайте в обморок и не путайтесь под ногами, – успокоила его миссис Уикенберг.
Рейф выдержал. Когда начались сильные и частые схватки, Энни цеплялась за его руки с такой силой, что на следующий день те распухли и покрылись синяками. Рейф скрипел зубами всякий раз, как Энни громко стонала, и держал ее за; плечи, когда последняя сильная боль зажала ее в своих тисках и отпустила только после того, как крохотный испачканный кровью младенец выскользнул из ее тела в подставленные руки миссис Уикенберг.
– Боже мой, это были хорошие роды, – сказала миссис Уикенберг. – Это девочка, и что за славная малышка! Посмотрите, какая крохотная! Мой последний был вдвое больше.
Энни расслабилась, большими глотками втягивая в себя воздух. Ее ребенок уже кричал, как котенок, издавая смешные мяукающие звуки. Рейф с ошеломленным видом смотрел на младенца.. Все еще обнимая Энни, он склонил голову и прижался к ее голове.
– Боже, – произнес он дрожащим голосом. Миссис Уикенберг, перевязав пуповину, перерезала ее,
потом быстро обмыла ребенка и дала подержать Рейфу, пока выходил послед и она занималась Энни.
Рейф
– Будь я проклят, – напряженно произнес Рейф. Дочь Энни. Он почувствовал что-то вроде удара в грудь – ощущение, очень похожее на то, которое он временами испытывал, глядя на свою жену.
– Дай мне посмотреть на нее, – выдохнула Энни, и с нежной осторожностью он положил младенца в ее руки.
Энни восторженно рассматривала крошечное личико, восхищаясь покрытыми пушком щечками и совершенным бутончиком ротика. Новорожденная снова зевнула, и на минуту ее туманные, еще блуждающие глазки открылись. Энни ахнула, увидев светлый, серо-голубой цвет ее глаз.
– У нее будут твои глаза! Посмотри – они уже сероватые.
Рейфу казалось, что девочка похожа на Энни, с теми же нежными чертами лица, уже сейчас различимыми. Однако волосы действительно были черными: они покрывали ее крохотную головку. Цвет волос его, черты – Энни, Плод их слияния, зачатый в момент такого наивысшего блаженства, после которого что-то в душе его изменилось навсегда.
– Дайте ей грудь, – предложила миссис Уикенберг. – Это поможет прийти молоку.
Энни рассмеялась. Она так зачарованно разглядывала свою дочь, что забыла сделать то, чему всегда учила своих пациенток. Немного смущенно она раскрыла рубашку и обнажила одну налившуюся молоком грудь. Миссис Уикенберг деликатно отвернулась. Рейф протянул руку и, взяв в ладонь теплый шелковистый холм, приподнял его и, когда Энни устроила младенца на сгибе руки, направил тугой сосок к крохотному, как клювик, рту и потер о губки младенца. Энни вздрогнула, когда девочка инстинктивно вцепилась и начала сосать. По ее груди разлилось горячее покалывание.
Рейф рассмеялся, услышав причмокивание. Его глаза сияли.
– Поторопись с обедом, – посоветовал он дочери. – У тебя есть дядюшка, который протирает ковер на полу, ожидая встречи с тобой. Или, может, он будет тебе дедушкой. Мы позже это обсудим.
Через десять минут Рейф вынес завернутую в одеяло новорожденную в комнату, где Этуотер действительно ходил взад и вперед, сжимая в руках свою шляпу, превратившуюся уже в нечто бесформенное.
– Это девочка, – сообщил Рейф. – Они обе в полном порядке.
– Девочка. – Этуотер заглянул в крохотное спящее личико. – Ну, будь я проклят! Девочка. Боже мой, Рейф, как нам удержать от нее подальше всех этих неотесанных бычков? Мне надо над этим поразмыслить.
Рейф ухмыльнулся, вытянул вперед руки Этуотера и положил на них младенца. У Этуотера сделался совершенно панический вид – все его тело оцепенело.
– Не делай этого! – вскрикнул он. – Я могу ее уро нить!
– Привыкнешь, – сказал Рейф без всякого сочувствия. – Ты же держал на руках щенков, правда? Она ненамного больше.