Огненное сердце
Шрифт:
Толпа людей всколыхнулась, словно волны неведомого мне моря. Я лишь примерно мог провести такие сравнения, ведь море я никогда не видел. Но я интуитивно чувствовал, что сравнение это удачное. Люди, покидая место привала, походили на единый водоём, который устремился по одному ему ведомому руслу. Вместе с соратниками я возглавлял процессию. Приближённые мои хранили молчание. Я тоже не спешил начать какой-либо разговор. Впереди были долгие часы пути, а потом тревожная, полная опасностей ночёвка. И всё же через какое-то время Одноглазый решился заговорить со мной.
— Скажи мне, Хизар, — тихо проговорил он, — если бы Джек не отдал тебе очки, ты бы убил его?
Я молчал.
— Когда вы с ним спорили, кожа твоя словно потрескалась,
— Если бы Джек не отдал мне очки, я бы испепелил его, — медленно произнёс я.
— То-то и оно… — пробубнил старик, — испытание властью и силой…это то, о чём я говорил тебе, Хизар.
Глава 12. Ночь в степи
В этот предзимний день солнце рано собралось на покой. Когда его лучи придали серым тучам розовый оттенок, казавшийся нелепым на фоне мрачного неба, я задумался о ночлеге. Кругом была безжизненная земля, но я знал, что это иллюзия, и когда наступит ночь, лихие твари выйдут на кровавый промысел. До деревень было уже недалеко, но тьма всё равно настигнет нас в пути. Хорошо, что я приказал каждому жителю катакомб запастись зловонной мазью, сваренной из экскрементов подземных червей. Если Скиталец Джек не врёт, вонь, источаемая этим снадобьем, поможет людям остаться незамеченными для монстров.
— Надо приготовить пищу до того, как стемнеет, — сказал мне Одноглазый, — на ночь костры оставлять нельзя, иначе нам никакое средство не поможет избежать неприятных встреч.
Я кивнул в знак согласия и поманил рукой Санбека.
— Распорядись, чтобы ужин начали готовить как можно быстрее, — приказал я, — с наступлением темноты все костры затушить. И пусть люди не забудут намазаться зловонной мазью.
Санбек низко поклонился мне, выказывая полное подчинение. Думаю, моя перепалка с Джеком его напугала и он теперь готов скатертью передо мной стелиться, лишь бы не вызвать моего гнева. Меня это не радовало. Хотя, если честно признаться, мне начинала нравится моя роль повелителя и восхваляемого всеми героя. Но друзей я терять не хотел, не желал делать их своими рабами. Так же, как не желал принуждением заставить Илону быть рядом со мной. Мне нужны были настоящие чувства: искренние дружба и любовь. Любовь…какое ёмкое и волнующее слово. Я не ощущал прежде такого трепета при мысли о человеке. Теперь же появилось человеческое существо, ради которого я готов был убить в общем то ни в чём не повинного странника. Странные ощущения завладели моей душой. Я сидел у только что разведённого костра и погружался в мысли. Но они были не о предстоящей опасной ночи, не о противостоянии великим ханам и даже не о будущей державе ахаров. Мысли мои то и дело утекали по направлению к тому костру, возле которого расположились женщины и дети. Я украдкой подглядывал за ними. Видел, что Агыр намеревался пойти ко мне, но мать не пустила его. И правильно. Мальчишка сейчас бы напрягал мои нервы своей трескатнёй. А нервы мои были напряжены здорово. Я уже не просто подглядывал, а пожирал глазами костёр, озаряющий прекрасное личико, обрамлённое светлыми волосами. Только окрик Одноглазого заставил меня вернуться к реальности и приступить к к ужину. Скудная провизия ни чем не отличалась от пищи бедняков и рабов. Но мы и были бедняками, отброшенными на обочину судьбы. Однако настало время вырвать удачу из рук разжиревших богатеев.
Поужинав, ахары стали тушить костры, и я сразу заметил насколько стало темно. Ночь опускалась на землю тихо, но стремительно. Неприятное зловоние достигло моих ноздрей. В мозгу родилась догадка: это люди, боясь степного лиха, начали смазывать открытые участки тела снадобьем Джека. Я тоже достал из небольшой котомки, болтавшейся на поясе, крошечный кожаный мешочек и развязал его. Вонь ударила мне прямо в нос почти так же ощутимо, как если бы я получил удал по физиономии во время какой-нибудь
Закончив неприятную процедуру, я решил, что надо бы сделать обход лагеря, проследить, все ли приняли меры безопасности. Воины выставили часовых. В темноте я подходил к людям и наблюдал, как они, прижавшись друг к другу, укладываются спать. Холод не был нестерпимым, но давал о себе знать. Однако прижавшись к друг другу, ахары составляли единый организм, способный противостоять капризам морозной ночи.
Под предлогом контроля я подошёл и к женщинам с детьми. Лимана уже лежала, обнимая мирно посапывающих Агыра и Шерику. Илона лечь ещё не успела. Увидев меня, она застыла в ожидании. Я с недавнего времени прекрасно видел в темноте, и теперь заметил немой вопрос в прекрасных глазах.
— У меня кое-что есть для тебя, — тихо сообщил я и, взяв девушку за руку, отвёл её в сторону. Илона послушно пошла за мной. Я был настолько взволнован, что уже не замечал вони, исходившей и от меня, и от девушки, и от всех остальных.
— Это тебе, — кожаные очки перекочевали из моей руки в девичью руку, — очки, чтобы защищать глаза во время бури.
— Но… в это время года песчаные бури редкость, — удивилась Илона.
— Мы не можем знать, как изменится Степь, когда, наконец, выплеснет всю свою злобу. Возможно, для белокожих опасность песчаной бури возникнет и зимой. Кто знает? Так что сохрани эти очки у себя, и если возникнет такая необходимость, сразу надень их. Поняла?
— Поняла, — прошептала Илона.
Я продолжал держать её за руку и почувствовал, как тоненькие пальчики задрожали. Моё тело тоже содрогнулось, но не от волнения, а от поднимающейся снизу живота волны чувственности. Эта энергия, не ведомая мне до селе, заставляла сердце бешено отстукивать безумный ритм. Мускулы мои напряглись, чресла налились тяжестью. Если бы на моём месте был Санбек, я знаю, чтобы он сделал. Теперь я его прекрасно понимал, ведь и сам еле сдерживался, чтобы не повалить красавицу на землю, придавив своим сильным телом, объятым страстным пламенем. Я вздрогнул и быстро отпрянул от Илоны. Моё дыхание сделалось шумным и неровным.
— Иди спать, — просипел я, — завтра день будет ещё труднее, чем сегодня. Илона скорее всего поняла, чего избежала, ибо я своим сверхъестественным зрением различил, как побледнело её лицо. Она быстро засеменила к потухшему костру и уже через минуту спряталась от меня за Лиманой и другими женщинами, больше напоминавшими больше неподвижные валуны, чем людей. Переведя дух, я продолжил свой обход усыпающего лагеря.
Всё было тихо и спокойно. Проходя мимо часовых, я выяснял обстановку. Никто из воинов не замечал ничего подозрительного. Росла уверенность, что вонючее снадобье работает. Не слышно было ни рыка тушканов, ни бормотания транкулов, ни треск прорывающегося сквозь почву огня. Лихо не видело нас. Мы обманули Степь. Всё и дальше было бы прекрасно, если бы не одна безумная выходка. Неприятности начались с того, что я услышал во тьме всхлипывания и настойчивый требовательный шёпот. Два голоса: строгий и плаксивый спорили о чём-то, немного отдалившись от спящих путников. Я пошёл выяснить, что случилось. Здоровяк Гурик заметил это и присоединился ко мне. Приблизившись к спорящим, я строго спросил:
— Почему вы отошли от лагеря?
Мне удалось хорошо разглядеть уставившихся на меня женщин. Одна из них была совсем стара. Узкие чёрные глаза её окружала сеть морщин, а сухой рот беззвучно шевелился. Другая, совсем юная девица, всхлипывала.
— Объясните, в чём дело! — вновь потребовал я.
— Я не хочу! Ясно? Не хочу мазаться этой дрянью! — взвизгнула девушка.
— Моя дура отказывается наносить на своё тело столь отвратительное средство, — объяснила старуха, — уж простите мою неразумную дочь. Может, вас она послушает? Прикажите, господин, и она не посмеет вам перечить, как перечит немощной матери.