Огненные Ифриты

Казанцева Марина Николаевна

— Да! И ты сказал, что вам с матерью нужно развеяться — не понял, что значит это слово!

— Она тоже так сказала?

— Нет, она пошла, чтобы отдохнуть в своём любимом месте на корме. А ты решил ей сделать подарок и пригласил её на прогулку по небольшой звезде. Ты сказал, что сам перенесёшь её туда. Ведь из всех нас ты один владеешь пространственным переносом! Что случилось, почему ты вернулся один?! Почему так странно ведёшь себя, зачем эти нелепые вопросы?!!

— Он обманул вас. — теряя силы, прошептал Айрон. — Рушер обманул нас всех.

Ровоам застыл, глядя на отца пламенеющими смарагдами глаз.

— Не я был тут. Не я командовал боем. Не я учил бороться с мраками. Это не

была победа — мраков плазмой не одолеть, они просто жрут её. Рушер ввёл вас в заблуждение и похитил Маргарет.

До Ровоама плохо доходило — он весь позеленел, пытаясь осмыслить слова отца. Только теперь он оценил, что за противник им попался, что враг отца хитёр настолько, что провёл их всех, как младенцев. Он самого начала действовал по плану, водя их, как слепцов. Он не поставил Силу против Силы, не стал напрямую сталкиваться с противником, он подкинул им обманки, он сам командовал своим ложным поражением, он вместе с ними торжествовал победу над собой.

— Что же делать?.. — раздавленный унижением, спросил царь Ровоам.

— Драться! — ярость придала Айрону новых сил, он вспомнил о том, какие клятвы давал перед броском сквозь время. Ненависть питала его. Не было ни малейшей надежды, что Рушер пощадит его жену — он ненавидит их обоих. Теперь Айрону нечего жалеть себя, он не станет ждать, когда Ровоам встретится с другими царями, у него нет столько времени.

— Много наших погибло? — мрачно спросил он сына.

— Никого.

Айрон хмыкнул: его мальчик думает, что битва с Рушером может пройти без потерь!

— Где ж ты был? — спросил царь прежде, чем его отец скрылся в скачке через пространство.

— В аду. — ответил тот.

Глава 7

Победа была блистательной, а Айрон был великолепен — он сражался с мраками, словно виртуозно исполнял сложную музыкальную партию. Когда она видела его краем глаза, то изумлялась его вдохновенному лицу и поняла: нет, он не случайно выбрал образ огненного ифрита, в его решении была глубокая продуманность.

Сын признался ей, что контактировал с отцом через его сны — оказывается, сохраняется связь между образами волшебного сна и сознанием того, кто испытал его. Это очень тонкая нить, нечто очень личное. И почему-то её сын искал встреч не с ней, а с отцом, которого никогда не видел. Всё это наполняло душу Маргарет какой-то странной горечью, как будто она была лишней в этом дуэте сына и отца.

Ровоам ничего не помнил о том сне, в котором родился. Он ощутил себя как личность уже в облике огненного ифрита. Они с Соломоном родили Живую Душу. Что же именно произошло, и почему Живая Душа воплотилась в плазменную жизнь, Маргарет не знала, а Айрону даже не приходило в голову интересоваться этим. У него есть сын — это всё.

Только теперь Маргарет осознала, что упустила она в погоне за карьерой. Но ведь и жить на что-то надо, заработок мужа был крайне нестабилен, как и сама его работа — его бросало с места на место, и нигде он не удерживался больше пары лет, а то и пары месяцев. Тогда они оба не понимали, что тому причиной, ведь он был очень выдержан, никогда не поддавался на провокации, избегал конфликтов, корпоративных ссор, всякого подсиживания. Но в глазах его всегда сквозил этот огонёк упрямства — любой мог знать, что у профессора Коэна всегда и по любому поводу есть своё мнение. Руководители шестым чувством ощущали в нём этот дух бунтарства и не доверяли ему. Иной раз ей казалось, что он хорошо устроился, но в тот момент,

когда всё выглядело стабильным и даже намечался какой-то прогресс, его увольняли или переводили на худшее место, проекты теряли финансирования, менялись программы.

Теперь-то она знает, что к чему, а поначалу между супругами были нередки ссоры. Потом Маргарет перестала спорить с ним и доказывать ему его ошибки, она стала более лояльной, и разрыв между ними затянулся тонким шрамом, под которым тлел абсцесс.

В памяти Маргарет оставались живыми те дни, когда он был Ааренсом, мудрецом и волшебником крылатого сиреневого народа аллерсов, обитателей чудесного материка Ларсари на планете, которую создал Рушер. Это был год счастья, только теперь Маргарет осознала это. Несмотря на все ужасы, на страдания и даже гибель, это были великолепные дни, каждый из которых был жив в её воспоминаниях. Когда она вспоминала лицо Айрона в те далёкие дни юности, она вновь чувствовала, что любит его. Но профессор Айрон Коэн — это постаревшая тень Ааренса. Было непереносимо видеть проявляющуюся в нём с годами желчность. Маргарет чувствовала себя молодой, а он всё больше превращался в какого-то раввина.

Недолгая встреча со старыми товарищами, с теми, кто был в экспедиции и на далёкой Рушаре, словно оживила его. Он вдруг воспрянул, помолодел, стал снова дерзким, окрылённым — у него появилась интересная задача, товарищи, соратники, друзья. Там, в антарктическом скальном лабиринте они снова переживали свои приключения, там у Маргарет появилась надежда, что новое дело возродит его. Но появился Рушер и всё испортил. Впрочем, всё с самого начала было подстроено, фальсифицировано, мошеннически сфабриковано. И вот ей показалось, что вернулось то, о чём она тайно мечтала все годы, что снова настали те волшебные дни, когда они боролись с Рушером. Только теперь всё было в тысячу раз грандиознее!

Тут-то и проявилась тщательно подавляемая все десять лет неистовость Айрона. Тут-то она и узнала, что за огонь пылал в его душе! Вот тут-то он и получил то великое дело и те возможности, которых ему недоставало! И тут-то она и поняла с горечью, что он всегда был одиночкой. Тот пепел, что скрывал его душу от глаз его жены, был тонким слоем над мрачно горящей лавой. Этот вечный внутренний конфликт в нём не проходил с годами, а лишь усугублялся. Маргарет нашла отдушину в работе, а он всё больше погружался в бездну. Знай она об этом раньше, иначе бы себя вела. Может, даже предпочла бы носиться по свету с абсурдными проектами, как Мелковичи, но не принуждала бы его искать соответствия тем высоко заявленным требованиям, которые она взвалила на него после того как Ираида Коэн, мать Айрона, прекратила своё давление на сына. Хоть Маргарет и не любила свекровь, но повторила её манеру прессовать его.

Когда произошла внезапная атака, Маргарет находилась в своём любимом месте — на корме острова. Она выстроила открытую беседку и любовалась панорамой плывущей армады. И вдруг что-то почувствовалось в атмосфере, как будто передавались потоки возбуждённых чувств. Ифритка огненной птицей взмыла со своего ложа и полетела во дворец. Неужели нападение?! Да, они ждали этого, но были ли готовы? В какой форме выразится атака?

На остров нападали какие-то чёрные лоскутья — они противно дрожали, извивались, кривлялись, словно прицеливались своими хищными бездонными провалами ртов на добычу. Добычей были огненные ифриты — дыры налетали, по пути легко срезая всё, что попадалось на пути — колонны, крыши, кристаллические растения. Они просачивались сквозь днища островов и охотились за ифритами. Один такой чёрный рот, словно огромная беспросветно-чёрная бабочка, летел на её мужа.