Огненные Купола
Шрифт:
– Полагаю, что да, милорд Стрейджен.
– Я польщен. Известно нам что-то или кто-то, способный на такое?
– Нет, – ответил Улаф, – но это тоже ничего не доказывает. Могут быть дюжины неизвестных нам существ или явлений, которые принимают вид облака, разрывают людей на куски и распространяют вокруг себя мертвящий холод.
– Не уверен, что логика куда-то нас приведет, – сознался Стрейджен.
– Дело не в логике, – заметила Элана. – Ошибочна твоя главная предпосылка, вот и все.
– И вы тоже, ваше величество? – простонал Келтэн. – Я-то думал, что в этой комнате
– Отлично, сэр Келтэн, – язвительно отозвалась королева, – и что же подсказывает тебе твой здравый смысл?
– Ну, во-первых, он подсказывает мне, что все вы подошли к нашей загадке не с того конца. Вопрос, который нам следовало бы задать, таков: что делает Крегера настолько важным, что нечто сверхъестественное берется защищать его? Разве так важно сейчас, что из себя представляет это сверхъестественное?
– А знаете, – сказал Улаф, – в этом что-то есть. Сам по себе Крегер, в сущности, ничтожество, клоп. Он и существует только для того, чтобы его раздавили.
– Я в этом не уверена, – возразила Элана. – Крегер работал на Мартэла, а Мартэл – на Энниаса.
– На самом деле, любовь моя, все было наоборот, – поправил ее Спархок.
Она небрежно отмахнулась от этой поправки.
– Белтон и прочие были связаны с Энниасом, а Крегер служил гонцом между Энниасом и Мартэлом. Белтон и его подручные наверняка были знакомы с Крегером. Рассказ Пелка более или менее подтверждает это. Вот что делало Крегера таким важным вначале. – Она помолчала, хмурясь. – Но почему он остался так важен после того, как все эти негодяи оказались под стражей?
– Обратный след, – проворчал Улаф.
– Прошу прощения?.. – озадаченно отозвалась королева.
– Некто, кто бы он ни был, не хочет, чтобы мы проследили Крегера до его нынешнего нанимателя.
– Да это и так ясно, Улаф, – хмыкнул Келтэн. – Его наниматель – граф Геррих. Пелк говорил Спархоку, что кое-кто в Ламорканде хотел связать нам руки здесь, в Элении, чтобы мы не могли заняться подавлением ламоркандского бунта. Это наверняка Геррих.
– Это только догадки, Келтэн, – сказал Улаф. – Может быть, ты и прав, но это только догадки.
– Вот видите, что я имел в виду, когда говорил о логике? – обратился Келтэн ко всем присутствующим. – Что тебе еще нужно, Улаф? Признание Герриха с его личной подписью?
– А что, у тебя оно есть под рукой? Все, что я хотел сказать, – нам нельзя замыкаться на этой идее. Я не думаю, что мы исчерпали все возможности, вот и все.
В дверь четко постучали, и тут же она распахнулась. В комнату заглянула Миртаи.
– Приехали Бевьер и Тиниен, – сообщила она.
– Они же должны быть в Рендоре! – удивился Спархок. – Что они здесь делают?
– Почему бы тебе самому не спросить их об этом? – ехидно осведомилась Миртаи. – Они здесь, за дверью.
Двое рыцарей вошли в королевские покои – Бевьер, стройный смуглокожий уроженец Арсиума, и светловолосый кряжистый Тиниен из Дэйры. Оба были в доспехах.
– Как там, в Рендоре? – спросил Келтэн.
– Жарко, сухо, пыльно, нервно, – ответил Тиниен. – Ты
Бевьер опустился на колено перед Эланой. Несмотря на все старания друзей, молодой сириникиец оставался ярым приверженцем этикета.
– Ваше величество, – почтительно пробормотал он.
– Ох, да встань же, мой милый Бевьер, – улыбнулась она. – В этом нет никакой нужды, мы же друзья. Кроме того, когда ты сгибаешь колено, то скрипишь, как заржавленный засов.
– Должно быть, от усталости, ваше величество, – сознался он.
– Что вас привело сюда? – спросил Спархок.
– Депеши, – ответил Тиниен. – В Рендоре заправляет делами Дареллон, и он не хочет оставлять в неведении других магистров. Мы еще должны будем отправиться в Чиреллос и известить о делах архипрелата.
– Как идет кампания? – спросил Келтэн.
– Паршиво, – пожал плечами Тиниен. – Рендорские мятежники совершенно неорганизованны, так что нам не противостоят армии. Они прячутся среди местного населения, а ночами устраивают поджоги и убивают священников. И снова забиваются в свои норы. На следующий день мы устраиваем репрессии – сжигаем деревни, убиваем овец и так далее. Толку никакого.
– У них все еще нет вожака? – спросил Спархок.
– Они до сих пор выбирают, – сухо пояснил Бевьер. – Выборы проходят весьма бурно. Обычно каждое утро мы находим в переулках несколько мертвых кандидатов.
– Сарати дал маху, – пробормотал Тиниен. Бевьер задохнулся.
– Я не хотел оскорбить твои религиозные чувства, друг мой, – сказал ему дэйранец, – но это так. Священники, которых он послал в Рендор, склонны по большей части к наказанию, нежели к обращению. У нас была возможность установить мир в Рендоре, и мы лишились этой возможности, потому что Долмант не послал в Рендор никого, кто мог бы держать в узде миссионеров. – Тиниен поставил на стол шлем, расстегнул пояс с мечом. – Я видел даже, как один осел в рясе срывал с женщин на улице чадру. Когда толпа схватила его, он все вопил, чтобы я защитил его. И вот таких священников церковь посылает в Рендор!
– Что же ты сделал? – спросил Стрейджен.
– Я почему-то никак не мог расслышать, что ему нужно, – ответил Тиниен. – Толпа, видишь ли, слишком громко кричала.
– А что сделали с ним? – ухмыльнулся Келтэн.
– Его повесили. Причем ловко и аккуратно, ничего не скажешь.
– И ты даже не вступился за него?! – воскликнул Бевьер.
– Нам дали весьма ясный приказ, Бевьер. Нам велели защищать духовенство от неспровоцированных нападений. Этот идиот посягнул на скромность дюжины Рендорских женщин. Толпа была достаточно спровоцирована, и этот осел получил то, что заслужил. Если бы рендорцы его не повесили, я бы сам, пожалуй, сделал это. Вот об этом, от имени Дареллона, мы и должны поговорить с Сарати. Дареллон считает, что церковь должна отозвать всех этих фанатиков-миссионеров до тех пор, покуда Рендор немного не притихнет. А уж потом, по мнению Дареллона, можно послать новую партию проповедников – только не таких ретивых. – Альсионский рыцарь положил меч рядом со шлемом и опустился в кресло. – Ну, а что творится здесь?