Огненный герцог (Хранители скрытых путей - 1)
Шрифт:
Торри зацепил пальцем пояс ее леггинсов.
– Я хороший мальчик, и если скажешь "нет", я остановлюсь. Только скажи.
– Похоже, мысль заняться сексом, пока твоя мать сидит в соседней комнате, заводит тебя до такой степени, что мой отец, психолог-клиницист, наверняка увидел бы в этом нечто не особенно здоровое, - сказала Мэгги, словно не расслышав слов Торри.
– Это не отказ...
Мэгги залезла в задний карман его джинсов.
– Ой, я вижу, нам не придется больше идти на охоту за презервативами.
– Когда-то я был бойскаутом...
Мэгги улыбнулась, расстегивая пряжку на поясе Торри.
– Ну,
– Договорились, - согласился Торри. Что было гораздо более вежливым ответом, чем "в постели посмотрим".
Глава 2
Ториан и Осия
Одетый в эластичный бандаж, хлопчатобумажные шорты и линялую желтую футболку с надписью "Дартмут" (выигранную на пари), чувствуя волосатыми ляжками прохладный спортивный мат, Йен Сильверстейн сложился почти вдвое, растягивая подколенные сухожилия, пока они не начали потрескивать.
Разогрев - вот верный путь к тому, чтобы занятия спортом тебе не повредили. Несмотря на репутацию фехтования - как правило, среди людей, которые сталкивались с ним, просиживая задницу у телевизора и глядя, как Бэзил Рэтбоун поддается Эрролу Флинну (Рэтбоун был фехтовальщик олимпийского класса; а Флинн даже трезвый не мог прикрыть свою нижнюю линию, хотя бы от этого зависела его жизнь), - фехтование было не опаснее шашек и гораздо менее травмоопасно, чем бейсбол или баскетбол. Бейсболист может словить мяч; баскетболист может налететь на другого игрока или повредить лодыжку. Да что там, пловец имеет шанс врезаться в стенку бассейна, и любой идиот, который выходит на футбольное поле, заслуживает всего, что ему полагается за дурость.
А если ты можешь рассчитывать только на себя самого, приходится четко определять приоритеты. Реальная опасность, угрожающая фехтовальщику, - это повреждение мышцы или сухожилия, следствие работы без разминки и разогрева. Страховки Йена Сильверстейна хватило бы только на лазарет колледжа, и он не мог позволить себе потратить неделю, оправляясь от легкой травмы, или полгода - от серьезной.
Йен не думал, что Торри лгал насчет подвальной salle d'armes* [Фехтовальный зал (фр.)], но он был приятно удивлен, обнаружив, что Торри даже не преувеличивал, пол в подвале был не цементный, как обычно, а деревянный, освещалось помещение встроенными в потолок лампами дневного света. Оборудовано подполье также было на славу: фехтовальная дорожка установленного образца, длиной в четырнадцать метров и шириной в два, стойки со шпагами, рапирами, саблями и какими-то странными тренировочными клинками, которых Йен никогда не видел, электронная система фиксации меньше размером и лучше, чем в фехтовальной школе.
Здорово, когда денежки водятся...
Ничего, еще три годика, малыш, и мы тоже начнем зарабатывать. Ну, не через три, так через три с половиной. В этом году получим бакалавра, летом опять будем преподавать курс рапиры для продолжающих у д'Арно, с чудесной надбавкой в десять процентов, если Йен выиграет городской турнир, и в двадцать - если он выиграет зональный. Затем три года юриспруденции, а потом и денежки пойдут.
Что, будешь юристом, как папаша, так?
Ни хрена.
Йену предстояло выплатить не один десяток тысяч долларов студенческого займа. Это не приводило его в восторг, но у него был план, как не просто вернуть долг, а заработать еще.
Йен опустился на колени, чтобы посмотреть на фехтовальную дорожку поближе. Отличное дерево, ровно покрыто лаком, а разметка как на баскетбольной
Йен не тронул рапиры на стойке, он скорее бы воспользовался без разрешения чужой зубной щеткой, а вместо этого расстегнул свою сумку и достал оттуда спортивные тапки и любимую тренировочную рапиру.
Она не столь изящна, как электронный клинок, но рукоять такая же, а лезвие щелкает даже лучше, в самом деле. Опять же, если с ней что-то случится, замена будет стоить не очень дорого.
Маску, колет и рейтузы он доставать не стал, вынул только перчатку. Зачем усложнять себе жизнь, если тренируешься без противника?
Йен натянул перчатку и небрежно взялся за рукоять рапиры, затем встал в стойку пятки вместе, правая стопа вдоль дорожки, левая стопа под прямым углом к правой, ладони развернуты наружу. Для фехтовальщика-рапириста самое главное - все делать как следует. Если научишься правильно двигаться, скорость и точность придут потом сами.
Он встал в основную позицию, затем поднял рапиру в сексту, сохраняя равновесие стоя на носках, готовый каждое мгновение сделать выпад. Потом выдвинул вперед левую ногу, крепко уперся пяткой в пол, сделал длинный шаг правой ногой, растянувшись изо всех сил, и одновременно поднял запястье, чтобы острие рапиры двигалось по прямой, проходящей через его плечо и запястье по направлению к подмышке воображаемого противника.
Идеальная прямая. Ужасно приятно соприкоснуться с чем-то идеальным.
– Очень хорошо, - раздался голос за спиной Йена.
Еще год назад Йен споткнулся бы от неожиданности, но турниры приучили его игнорировать посторонние звуки: ведь если вас отвлечет хлопанье закрываемой двери, найдется кто-то не такой дерганый и одержит над вами верх. А Йен не привык отдавать очки без боя.
Так что он опустил рапиру и неторопливо обернулся.
Нетрудно догадаться, что этот мужчина, где-то на пятом десятке, был отец Торри: такого же телосложения, неширокий в кости, едва выше среднего роста, такая же копна светло-русых, почти белокурых волос, окаймляющих лицо с квадратной челюстью - квадратной, как носки его рабочих ботинок. Сильно развитые мышцы бедер бугрились под тесными джинсами. Хлопковая футболка и белый пуловер выглядели как фирменные вещи от "Олд Стербридж Виллидж", хотя Йен видел их лишь в каталоге "Дева". Торри одевался похоже.
Однако отца и сына не примешь за братьев: годы солнца и ветра прорезали морщины на загорелом лице, некогда прямой нос был слегка искривлен - видимо, его сломали, а по правой щеке сбегал шрам, очень похожий на подкрашенный красной помадой гейдельбергский* [Гейдельберг университетский город в Германии. Студенты университета щеголяли полученными на дуэлях шрамами.] шрам бывшего наци, тренера команды "Дартмут". Только шрам у немца был тонкий и белый, хорошо зашитый, безо всяких следов стежков, а шрам отца Торри выглядел так, будто в лицо ему швырнули белую сороконожку. Из-за этого его улыбка казалась угрожающей.