Огненный крест. Книги 1 и 2
Шрифт:
Он осторожно перевернулся на спину на шуршащем матраце и уставился в потолок. Не помогло. Из трещины на краю промасленной кожи, натянутой на окно, на кровать падали лучи утреннего солнца, и он уголком глаза мог видеть стройные золотистые бедра своей жены, освещенные ими.
Она лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку, и простыня сползла с нее, оголив тело от затылка до ягодиц. На узкой кровати она лежала близко к нему, и его нога касалась ее тела, а ее дыхание щекотало его плечо. Во рту у него было сухо.
Он закрыл глаза.
Несмотря на позднее время и на усталость он хотел ее отчаянно. Но кому-то она была нужна больше. Он приподнял веки и взглянул поверх рыжих кудрей Брианны в сторону колыбели, которая все еще была в тени. Никаких признаков движения.
У них было негласное соглашение. Он просыпался мгновенно, тогда как она приходила в себя медленно и неохотно. Поэтому когда вой сирены из кроватки выдергивал его из сна, именно Роджер вставал, брал на руки мокрый вопящий сверток и занимался вопросами гигиены. К тому времени, когда он приносил голодного Джемми к матери, она уже просыпалась, освобождала грудь и брала его к себе в теплую темноту к молочному убежищу ее тела.
Теперь, когда Джемми стал старше, он редко просыпался ночью, но когда у него болел живот, или его одолевали плохие сны, требовалось больше времени, чтобы усыпить его снова. Вчера Роджер не выдержал и уснул, пока Бри возилась с сыном, но проснулся, когда она повернулась в постели, скользнув ягодицами по его бедрам. Скорлупки зерна потрескивала под ними, словно тысячи отдаленных искр, и он почувствовал сильное, почти болезненное возбуждение.
Он чувствовал давление ее ягодиц и едва удержался от того, чтобы взять ее сзади. Тихие причмокивающие звуки с другой стороны ее тела остановили его. Джем все еще был в их постели.
Лежа неподвижно, он вслушивался и молился, чтобы она не уснула до того, как унесет маленького негодника в его кроватку; иногда они так и засыпали вместе, мать и дитя, и Роджер просыпался утром, ощущая смешанный аромат соблазнительной женщины и мочи ребенка. А потом он уснул, несмотря на боль в теле от целого дня работы в горах.
Он осторожно вдохнул воздух. Нет, она положила его в кроватку. Никакого запаха ребенка, только земляной запах женской плоти, слабое сладкое облачко пота и влажной готовности.
Она вздохнула во сне, пробормотала что-то неразборчивое и повернула голову на подушке. Под глазами лежали синие тени; она легла поздно, варила джем, и вставала два раза ночью к маленькому убл… ребенку. Как он мог разбудить ее только для того, чтобы удовлетворить свою нужду.
Как он не мог?
Он скрипнул зубами, разрываясь между искушением, сочувствием и уверенностью, что если он поддастся своему желанию, в самый неподходящий момент плач со стороны кроватки заставит его остановиться.
Опыт
Брианна произвела негромкий шум в горле и роскошно потянулась. Она выгнула спину, толкаясь в него задом, и это убедило Роджера, что самым мудрым будет откинуть одеяло, залезть на нее и добиться своей цели за те десять секунд, которые, вероятно, потребуются.
Он успел только откинуть одеяло. Когда он поднял голову, круглый белый объект медленно поднимался над краем кроватки, словно одна из лун Юпитера. Пара голубых глаз с клинической беспристрастностью уставилась на него.
— О, дерьмо! — простонал он.
— О, делмо! — счастливо подхватил Джемми. Он встал на ноги и, ухватившись за перекладину, стал подпрыгивать и распевать. — Делмо, делмо, делмо.
Брианна, дернувшись, проснулась и заморгала из-под распущенных волос.
— Что? Что случилось?
— А… меня что-то ужалило, — Роджер аккуратно натянул одеяло на место. — Должно быть, оса.
Бри потянулась со стоном и убрала волосы с лица, потом взяла чашку со стола и сделала глоток. Она всегда просыпалась с ощущением жажды.
Потом она оглядела его с головы до ног, и улыбка медленно растянула ее широкий мягкий рот.
— Да? Тебя там ужалили. Может быть мне погладить его? — она поставила чашку на стол и, грациозно перекатившись на бок, протянула руку.
— Ты садистка, — сказал Роджер, скрипнув зубами. — Без всякого сомнения, это у тебя от твоего отца.
Она рассмеялась и, усевшись в кровати, стала натягивать рубашку.
— Мама! Делмо, мама! — радостно сообщил ей Джемми, когда она взяла его из кроватки.
— Ты крыса, — нежно ответила она. — Этим утром ты попал к папе в немилость. Не вовремя проснулся, — она сморщила нос, — и еще не вовремя что-то наделал.
— Зависит от точки зрения, — Роджер перекатился на бок. — Думаю, с его точки зрения он все сделал своевременно.
— Да? — Брианна поглядела на него, приподняв бровь. — И потому ты научил его новому слову?
— Он слышал его прежде, — ответил Роджер. — Много раз, — он сел, спустив ноги с кровати, и провел рукой по лицу и волосам.
— Ну, а теперь мы должны перейти от слов к делу, да? — она поставила Джемми на ноги и встала перед ним на колени, потом, поцеловав его в носик, стала расстегивать подгузник. — О, Боже. Интересно, восемнадцать месяцев — не слишком рано для приучения к горшку?
— Ты меня спрашиваешь или его?
— Фу. Все равно кого, если, конечно, у вас есть мнение по этому вопросу.
У Джемми мнения не было; с веселым стоицизмом он игнорировал решительные действия матери, которая обтирала его попу холодной мокрой тряпкой, и распевал новую песню собственного сочинения: «Фу-фу, делмо, делмо, фу, фу…»