Огненный крест. Книги 1 и 2
Шрифт:
Я помолчала, раздумывая над его словами.
— Я думаю, все хорошо, — начала я, наконец, медленно. — Понимаешь, Джейми, Бри из времени, где женщины могут сами решать иметь или не иметь им детей. Она считает, что это ее право.
Широкий рот задвигался и сжался, пока он думал. Я могла видеть, что он пытался освоить эту мысль, совершенно не согласующуюся с его опытом.
— Значит, вот как? — спросил он, наконец. — Женщина может сказать, я буду или не буду рожать ребенка, а у мужчины нет права голоса, да?
Я рассмеялась.
— Ну,
Он кашлянул.
— Но МакКензи тоже из того времени. Значит, он не считает это странным?
— Он собирал эти сорняки для нее, — указала я.
— Да, — морщинка между его бровями осталась, но хмурый взгляд слегка прояснился.
Становилось поздно, и приглушенный ропот разговоров и смех в доме затихали. В наступающей тишине внезапно раздался крик ребенка. Мы оба замолчали, прислушиваясь, потом успокоились, когда негромкий голос его матери донесся из-за закрытой двери.
— Кроме того, совсем не странно для молодой женщины думать о таких вещах. Марсали спрашивала меня об этом перед свадьбой с Фергюсом.
— О, вот как? — он приподнял одну бровь. — Разве ты ей не рассказала?
— Конечно, рассказала!
— Что бы ты не сказала, это не работает, не так ли? — один уголок его рта приподнялся в циничной усмешке. Герман родился приблизительно через десять месяцев после свадьбы его родителей, и Марсали забеременела Джоан в течение нескольких дней, как отняла его от груди.
Я почувствовала, что щеки мои раскраснелись.
— Ничто не работает постоянно, даже современные методы. И что касается Марсали — ничто вообще не работает, если это не использовать.
Фактически, Марсали не желала беременеть не потому, что не хотела ребенка, а потому, что боялась, что мысль о беременности может помешать ее близости с Фрегюсом. «Когда мы ляжем в постель, я хочу, чтобы мне это понравилось», вспомнила я ее слова тогда и улыбнулась воспоминанию.
Я цинично подумала, что ей это понравилось, и она решила, что беременность вряд ли уменьшит ее наслаждение Фергюсом. Но что касается страхов Джейми насчет Брианны, то, конечно, между ней и Роджером существует тесная близость. Однако, это вряд ли…
Одна из рук Джейми осталась сплетенной с моими пальцами, другая тихо скользнула вниз вдоль моего тела.
— О, — произнесла я, начиная терять ход моих мыслей.
— Таблетки, ты говорила? — его лицо было очень близко, глаза прикрыты, пока он работал руками. — Значит, так это делается?
— Хм… о, да.
— Ты не взяла их с собой, — спросил он, — когда вернулась?
Я сделала глубокий вдох и выдохнула, чувствуя, что начала таять.
— Нет, — ответила я слабым голосом.
Он сделал паузу, слегка сжав ладонью внизу.
— Почему нет? — спросил он тихо.
— Я… ну… я действительно…
Я сглотнула. Готовясь к возвращению в прошлое, я серьезно раздумывала о возможной беременности и рисках, связанных с ней. Я знала, что вероятность была очень маленькой, учитывая мой возраст и предыдущий опыт, но все же…
Джейми стоял неподвижно, смотря вниз.
— Ради бога, Клэр, — сказал он, наконец, низким голосом. — Скажи, что ты сделала это.
Я глубоко вздохнула и сжала его пальцы.
— Джейми, — сказала я мягко, — если бы я сделала это, то я сказала бы тебе, — я снова сглотнула. — Ты хотел бы, чтобы я сделала?
Он все еще держал мою руку. Его другая рука оставила мое укромное место и легла на мою спину, прижимая меня к его телу. Кожа его была теплой, почти горячей.
Мы стояли близко друг к другу, прижимаясь телами, несколько минут. Потом он вздохнул, и его грудь приподнялась под моим ухом.
— У меня достаточно детей, — сказал он спокойно. — У меня только одна жизнь, и она твоя, mo chridhe.
Я потянулась и коснулась его лица. Оно было изборождено морщинами от усталости и поросло щетиной; он не брился несколько дней.
Я думала об этом. И почти решилась попросить знакомого хирурга сделать мне стерилизацию. Здравый смысл говорил в пользу этого, нет смысла рисковать. И все же… не было никакой гарантии, что я переживу переход, попаду в нужное время и место, или найду его снова. И еще меньше был шанс, что я забеременею в моем возрасте.
И все же, расставшись с ним на долгое время, не зная, смогу ли я вообще найти его, я не смогла заставить себя лишить нас этой возможности. Я не хотела больше детей. Но если я найду его, и он захочет… тогда я рискнула бы ради него.
Я потрогала его, и он сделал тихий горловой звук, тесно прижав меня к себе и зарывшись лицом в мои волосы. Наша любовь всегда была риском и обещанием — ибо если он держал мое тело, ложась со мной, то я держала его душу и знала это.
— Я думала, что ты никогда не увидишь Брианну. И я не знала о Вилли. Было бы неправильно, если бы я лишила тебя шанса иметь другого ребенка, не сказав тебе.
«Ты кровь от крови моей, — сказала я ему когда-то, — кость от кости моей». Это было так и будет всегда, независимо от того, будут у нас дети или нет.
— Я не хочу другого ребенка, — прошептал он. — Я хочу тебя.
Его рука поднялась, как бы сама по себе, и коснулась моей груди кончиками пальцев, оставив на коже прохладу душистого зеленого крема. Я обняла его талию рукой и шагнула назад, ведя его к кровати. У меня едва хватило времени загасить свечу.
— Не беспокойся о Брианне, — сказала я, дотрагиваясь до него, когда он поднялся надо мной, вырисовываясь темным силуэтом в свете камина. — Роджер собирал траву для нее. Он знает, чего она хочет.