Огненный омут
Шрифт:
– Итак, ты сегодня счастлива, дочь моя? – опустив глаза на зерна четок, спросил Франкон.
Лицо Эммы засияло прямо-таки ослепительным светом счастья. Но Франкону было уже не до земных прелестей духовной дочери. Долг должен быть сильнее сиюминутных колебаний уступчивой души.
– Итак? – он строго-вопросительно чуть приподнял подкрашенную бровь.
– О! – она вздохнула так, словно само дыхание приносило ей радость. – О, даже в раю ангелы небесные не ведают такой радости.
Франкон невозмутимо пожевал губами.
– Мне горько осознавать,
Он увидел, как погасли огоньки в глазах Эммы, и ощутил что-то похожее на удовлетворение.
– Так-то, дитя мое. И если ты желаешь добра своему возлюбленному – то ни на миг не должна забывать: главный твой долг – спасти душу своего избранника.
Эмма судорожно сглотнула.
– Вы несправедливы ко мне, преподобный отец. И – Бог мне свидетель – я хочу добиться того, о чем вы со мной толкуете.
– Хорошо, чтобы в опьянении любовью ты не забывала о своем долге христианки. Роллон, как бы ни был нежен и добр с тобой, все же останется чуждым тебе существом. Ибо, пока он поклонник кровавых демонов Одина и Тора [9] , он живет, мыслит и действует иначе, чем любой из христиан. И дьявол всегда главенствует в его душе.
9
Языческие божества из пантеона древних скандинавов, покровители войны.
И тут Эмма запальчиво встала на защиту мужа. Конечно, ей горько, что ее возлюбленный Ролло остается иноверцем, но разве он не порвал с войной, принеся мир в этот край, и разве христиане не благословляют его в своих молитвах за то, что он дал им величайшее благо созидания? «Блаженны миротворцы», – учит Библия, и разве Ру, оставаясь язычником, не следует этому пути? Он позволяет христианам строить монастыри, он не препятствует, когда его воины принимают крещение, он создает разумные законы. А монастырю Святого Михаила он даже отписал целую пустошь с угодьями и почитает этого архангела так, как может почитать только великого воина – что еще можно ожидать от поклонника войны?
– Я же со своей стороны готова сделать все возможное, чтобы убедить мужа принять крещение в купели, но… Вы не должны требовать от меня слишком многого и слишком быстро, ваше преосвященство.
Франкон щелкнул агатовым зерном четок.
– Главное, чтобы твое желание не ослабело со временем, Птичка.
Эмма вдруг улыбнулась каким-то своим мыслям.
– Знаете, отче, у нас с Ролло уговор – если я рожу ему дочь, он крестится. Если будет сын… что ж, тогда мне придется начать все сначала и вновь уговаривать моего язычника.
– Странное пари ты заключила с Роллоном, – хмуро заметил Франкон. – Подобными вещами
– Но ведь слову Ролло можно верить, – мечтательно улыбнулась Эмма. – И все, что нам остается, ваше преосвященство, – так это молить небеса, чтобы дитя у меня под сердцем оказалось маленькой девочкой.
Франкон хорошо знал свою духовную дочь. Она была легкомысленной, страстной, сентиментальной, но и практичной. Поэтому она должна понять, как необходимо ввести Ролло на правах равного христианского государя в число правителей Франкии.
Однако он не учитывал, что теперь, когда эти двое наконец воссоединились, их больше занимала их любовь, нежели все, что будут судачить о них в иных графствах. Поэтому, как ни была решительно настроена Эмма после разговора с епископом, но, по возвращении во дворец мужа, она попросту занялась приготовлениями к пиру, какой намеревалась устроить по поводу Светлого Воскресения Христова.
Норманнам было все равно, по какому поводу пировать. Главное, чтобы подавали хорошее вино, чтобы было много закуски, а так же много красивых женщин, плясок и веселых песен.
Во время наступившего пира Эмма сама следила, как будет происходить увеселение. По ее знаку в зал вносили все новые и новые изысканные блюда. Поданы были молочные поросята, зажаренные на вертелах и начиненные крошевом из кабаньих потрохов и бычьей печени; вносили душистые окорока, копченные на можжевеловых ветках; откормленных гусей подавали с взбитыми сливками; дичь, жареная, вареная, печеная, чередовалась с моллюсками; устрицы с резаным луком следовали за вырезкой из оленины… Вереница блюд казалась нескончаемой. Все это было приправлено свежей зеленью, репой и салатами. Подкатывали все новые бочонки со сладким местным сидром, несли кувшина с винами, с медовухой, ну и конечно пенное пиво, которое так любили выходцы с севера.
– Ты, рыжая, устроила пир, не хуже чем при дворе Каролингов – отметил, улыбаясь, Ролло.
– Так и будет при нашем дворе! – гордо вскинула голову Эмма.
По ее знаку внесли специальные пасхальные пироги с творогом и тмином, украшенные изображением ангелов. Норманны поедали их с удовольствием и требовали новых напитков. К тому же многие из них уже прошли обряд крещения, и хотя это не произвело на них особого впечатления, и они продолжали приносить жертвы Одину и Тору, однако под такое угощение можно выпить и за воскресшего где-то Христа!
В дымном свете горящих светильников меж столов сновали фигляры, пели, жонглировали факелами. Поводырь вывел на цепи лохматого медведя. Играя на свирели, стал сам приплясывать, а мишка, встав на задние лапы, тоже переминался, неуклюже подпрыгивал. Некоторые подвыпившие викинги полезли через столы и, притопывая, плясали рядом с медведем.
Ролло, развалясь в своем широком кресле, хохотал до слез, глядя на них. Эмма смотрела на мужа с нежностью. Сейчас он был похож на мальчишку, когда вот так заходился от смеха, хлопал себя ладонью по колену.