Огненный остров
Шрифт:
Поглощенный собственным горем, он и не заметил, как хорошенькая фризка снова оказалась рядом с ним.
Она тронула его плечо кончиком пальца.
Вздрогнув, он поднял голову и, увидев улыбающееся лицо девушки, в ожидании ее слов замер на месте с открытым ртом.
– Возвращайтесь домой, – произнесла она. – Доктор Базилиус придет к вашей жене.
Внезапно перейдя от глубочайшего горя к безумной радости, молодой человек упал на колени и стал целовать пухлые белые ручки служанки.
– Спасибо, – восклицал он, – спасибо вам, мой ангел-спаситель!
– Нет, – отвечала девушка. – Я сама не могу опомниться от удивления: мне ни о чем не пришлось просить доктора.
– В самом деле?
– Да; я вошла к нему, дрожа от страха и ожидая наказания, ведь он раз и навсегда запретил мне разговаривать с посетителями, и, Бог свидетель, я ни разу не ослушалась его приказа! Доктор даже не поднял глаз от «Калькуттской газеты», которую читал, и сказал только: «Объявите Эусебу ван ден Бееку, что я сейчас отправлюсь к его жене».
– Ему известно мое имя! – в изумлении воскликнул молодой человек.
– Господи, ему все известно! – со страхом произнесла голландка. – Однако, с тех пор как я у него работаю, то есть почти два года, я ни разу не видела, чтобы он вышел из дома.
– Странно, – сказал Эусеб, поднимаясь, – но, в конце концов, главное сделано. Ах, как я благодарен вам! Хотя ваши сбережения и не понадобились, я не забыл вашего щедрого предложения. Как только моя бедная Эстер поправится, если ей суждено выздороветь, я приведу ее сюда, чтобы она могла поблагодарить вас.
– Она голландка? – спросила девушка.
– Да, из Харлема, как и я сам.
– И… она красива? – проглянуло сквозь участие женское любопытство.
– Почти так же красива, как вы! – весело ответил Эусеб.
– Нет, не приводите ее, я сама приду ее проведать. А теперь идите скорее. Поторопитесь, доктор сейчас выйдет и, если он застанет вас здесь, выбранит меня за болтливость.
– Погодите, я должен дать вам свой адрес.
– Незачем, доктор найдет вас, идите же.
– И все же…
– Если бы он в этом нуждался, так спросил бы. Идите, уходите скорее!
И хорошенькая фризка выставила из дома Эусеба ван ден Беека, пожимая ему руку, чтобы смягчить неприятное впечатление от своих действий.
Молодой человек робко пытался сопротивляться.
В эту минуту новый удар гонга, еще более оглушительный и долгий, чем первый, заполнил дом.
Юная голландка собрала все силы, распахнула дверь и вытолкнула за порог Эусеба ван ден Беека, который непременно хотел назвать свой адрес, но оказался на улице, так и не успев сделать этого.
Вслед за этим Эусеб услышал, как девушка запирает дверь на все деревянные и железные задвижки с поспешностью, доказывавшей, какой безоговорочной властью пользовался в своем доме доктор Базилиус.
Напрасно молодой человек звал голландку и надеялся вступить в дальнейшие переговоры – никто ему не ответил, а свет, горевший в доме, погас.
– О! – воскликнул он, отчаявшись сильнее, чем прежде. – Это была жестокая шутка: чтобы избавиться от меня, девушка
Он снова и снова окликал служанку, перемежая свои призывы жалобами.
– Боже мой, Боже мой! – бормотал он. – Неужели все мои усилия были напрасны? Этот злополучный врач никогда не сможет найти в темноте мою хижину – ее ведь даже нельзя назвать домом, – и к утру моя бедная Эстер умрет.
И он стал кричать с удвоенной силой.
Потом, поскольку дом доктора оставался безмолвным, Эусеб подобрал кусок дерева, с помощью которого ему раньше удалось привлечь к себе внимание обитателей дома, и опять начал стучать в дверь.
Но его усилия ни к чему не привели: все осталось неподвижным, никто к нему не вышел, дом казался покинутым и даже эхом не отзывался на отчаянные удары, которыми осыпал его несчастный Эусеб ван ден Беек.
II. Доктор Базилиус
Дверь не открывалась, дом был погружен в безмолвие, и Эусеб решил, что лучше всего ему дождаться, пока доктор Базилиус, исполняя свое обещание, выйдет на улицу. Тогда он представится доктору и покажет ему дорогу к своему дому.
Буря не утихала.
Рев моря и свист ветра были по-прежнему сильными.
Дождь лил так яростно, что казалось, будто струи воды пришивают небо к земле.
Но горе Эусеба было таким глубоким, он был так далек от всего окружающего, что даже не подумал укрыться под брезентом и оставался беззащитным перед ураганом.
Впрочем, возмущение стихий вполне отвечало тому, что творилось в его душе.
Так он прождал около часа.
Потом, видя, что дверь остается закрытой, и не слыша никакого шума, указывающего на то, что доктор собирается исполнить обещанное, Эусеб вновь принялся стучать – уже не с отчаянием, но в ярости. Однако все было напрасно.
Тогда он пришел в уныние, смирился со своей участью и, решив, что голландка его обманула и доктор Базилиус вовсе не собирался беспокоить себя ради него, печально побрел к набережной тем же путем, каким пришел, а затем поднялся в верхний город той же дорогой, по которой спускался.
На половине пути он остановился и в последний раз оглянулся назад.
Насколько он мог видеть в темноте сквозь потоки воды, устремившиеся с небес на землю, дорога была пуста.
– О негодяй! – воскликнул Эусеб, воздев руки, словно призывая на доктора Божью кару. – От него зависит спасение ближнего, а он не хочет пальцем шевельнуть, потому что я не могу дать ему золота в обмен на человеческую жизнь.
Затем он обвел взглядом горизонт и продолжил:
– Бедная Эстер! Неужели ты обречена, неужели я не встречу милосердной души, которая вырвала бы тебя у безжалостной судьбы, и ты умрешь двадцатилетней? О! Я буду бороться до конца, я буду защищать твою жизнь до тех пор, пока сам Господь не отнимет ее у меня.