Огненный поцелуй
Шрифт:
— Феликс? Спасибо, что помог, — тон ректора был весьма недвусмысленным.- Встретимся в воскресенье?
— Я не пропущу такого зрелища. — Феликс довольно улыбался, сверля ректора глазами.
Не знаю, что он там прочитал в его голове, но кивнув Дэну, сказал:
— Пока.
— Феликс, а может, Вы проводите меня? Элиза, наверное волнуется… — моя попытка остановить Феликса была жалкой, а боязнь остаться наедине с папиком была просто невыносимой.
Он положил руки мне на предплечья и поцеловал меня в лоб:
— За свои шалости нужно отвечать, Валерия, — а затем
И был таков.
Папик подходит ко мне вплотную так, что мне приходится отшатнуться.
Никогда в жизни я не видела такого бешенства, такой безумной ярости в глазах.
Только сейчас я заметила, что бывшая когда-то белоснежной, рубашка расстегнута на груди, до самого ремня темных брюк. Грудь его, перекатываясь мышцами, тяжело вздымается, губы плотно сжаты. Чувство такое, что он меня сейчас протаранит своей яростью, не остановится. Как бык, перед которым вдруг махнули красной тряпкой.
И эта красная тряпка — это я!
Но только за что? Это он обо мне забыл, оставил черт знает где! Не понравился тебе Болеслав? Так разбирайся с ним, а не со мной. Мне и так сегодня досталось.
— Пойдем, — он больно хватает меня за руку и тащит к мобилю.
— Эй! — дергаю руку на себя, да только это не особенно помогает.
— Ты куда меня тащишь? По какому праву?
Он остановился так резко, что я налетела на него. И если бы не рука, подхватившая меня за талию, отскочила бы от твердой груди, как мячик для пинг-понга.
— Не ты ли утверждала, что я твой отец?
— Я?! Да как вы смеете! Это Элиза убедила меня в этом. Я вообще сомневаюсь, что такой варвар может быть моим отцом. Моя мама умная женщина, и ни за что бы не повелась на…
— На кого? Не повелась, говоришь? — я в пылу спора и не заметила, как мы оказались у открытой двери мобиля. Ему стоило перестать поддерживать меня, и я, словно куль, свалилась на сиденье. Дверь громко захлопнулась.
Он усаживается рядом и мобиль срывается с места. Мы мчимся в полной тишине. Темные тени проносятся за окном. Я понимаю, что город остался позади. Я знаю, что спорить сейчас нет смысла. Воздух в салоне словно искрит. Звенит от напряжения. Становится тяжелым, вязким. Да что же это такое? Чем я так его разозлила? За что так невзлюбил? Так обидно, что хочется плакать. И плечо это дурацкое снова затехкало.
В этот момент он шумно втянул в себя воздух и покосился на это самое плечо. Рыкнул и с силой стукнул руками по рулю. Машина застонала и еще резче рванула вперед. На максимальной скорости.
Я смотрю на его точеный профиль. На крепко сжатые челюсти. Встречаюсь взглядом с его цепкими, сверкающими серебром глазами. Что-то внутри меня замирает. И все слова обиды, которые хотела выплеснуть ему, застревают прямо в горле.
Черт! Почему же он так действует на меня? Грудь моя ходит ходуном, как будто мне резко не хватает воздуха.
— Куда мы едем? — наконец решаюсь задать ему вопрос.
— Уже приехали.
Машина резко тормозит, сворачивая во двор какого-то дома.
Он оборачивается ко мне, наклоняясь так, что я начинаю дышать его дыханием.
Голова
— Я тебе не отец, — шепчет мне в губы.
– Да, — соглашаюсь я. Он просто не может им быть. Об этом орет мое сердечко, поют колокольчики в животе.
Он опускает взгляд на мои губы, а их тут же начинает покалывать. Судорожно облизываю их языком, выколачивая из него стон. Он ничегошеньки не делает, а мои глаза сами собой прикрываются, ожидая поцелуя.
Я ведь должна сейчас кричать и убегать? А я, вместо того, чтобы сопротивляться, жажду его поцелуев!
Ток прошибает все тело насквозь, когда он проводит по моим глазам пальцами, затем по губам.
Безумно сексуально. Так особенно. Нервные окончания искрят и болят.
— Открой глаза, — сводит с ума хриплый голос, а у меня начинают дрожать колени. — Открой глаза, Лера…
Глава 21. Тетушка Эдит
Я медленно открываю глаза, не могу сфокусировать взгляд. Серебристые искры в его радужке словно гипнотизируют меня. Зрачок становится огромным и черным, а затем резко сжимается в узкую щелочку. Я чувствую, как судорожный вздох сотрясает мою грудь. Ни один даже самый пылкий поцелуй, подаренный мне ранее моими ухажерами, не сравнится с теми ощущениями, которые дарит мне его взгляд. Его пальцы. Они сводят с ума и будоражат.
Тот звук, что идет из его груди… Будто урчит огромный кот. От этого звука начинают покалывать кончики пальцев, затем словно электрические разряды пробегают по ним. Воздух сгущается и жар затапливает меня. Он начинается где-то внизу, и словно лава несется вверх. Кажется, что легкие сейчас сгорят заживо. Жар достигает головы. Все замирает, только внутри меня разгорается какой-то неудержимый ураган. Вся моя кожа будто начинает гореть.
В тот самый момент, когда его губы мягко коснулись моих, мой огонь вырывается наружу. Яркие золотые языки пламени обжигают мое плечо. То самое, которое ранее укусил Болеслав. Плавится и осыпается хлопьями пепла ткань футболки.
Дэн изумленно отпрянул и следит за пламенем. Сначала жарким и неудержимым. А затем огонь успокаивается, вспыхивает последняя искорка и затухает. Оставляя после себя нежную кожу, без единого следа от укуса или рубца от огня.
Мой внутренний огонь выжег метку оборотня.
— Он тебя все же пометил. Я убью его.
Дэн стремительно выходит из мобиля, решительно открывает дверь и словно пушинку подхватывает меня на руки.
Нужно остановиться и потребовать, чтобы отвез меня домой… Но где он? Мой дом?
Это какое-то безумие.
Дверь при нашем приближении открывается, будто кто-то ждал нашего появления. Вспыхивает, ослепляя, яркий свет.
Я вдруг оказываюсь на мягком диване. А его губы, еще недавно бывшие нежными и мягкими, с яростью обрушиваются на мои. Настолько резко и жестко, что я пытаюсь вскрикнуть и вытолкать его жалящий язык.