Огненный шар
Шрифт:
Как она могла терпеть измены своего мужа под своим носом?!
– О чем вы, Валерий Сергеевич, я не понимаю! – вытаращила на него глаза домработница.
– Повторяю вопрос! – Громадный кулак Мельникова впечатался в поверхность рабочего стола, на котором Валентина разделывала курицу. – Как давно твой муж спит с моей женой, отвечай??? И почему ты, безвольная дура, это позволяла???
Валентина сжалась, будто его кулак опускался не на искусственный мрамор, а на ее голову.
– Отвечай!!! – заорал
Его гнев, долго сдерживаемый неизвестностью и паническим страхом, когда он думал, что его домашние сейфы пусты, нашел наконец выход в этом диком крике. Сейфы были заперты. Содержимое в них было на месте. Он расслабился и мог теперь позволить себе не бояться, а просто гневаться.
– Я… Я знала. Да, я знала, – часто принялась кивать Валентина, отступая в дальний от него угол.
– Что знала?!
– Что мой Валентин и хозяйка… Что они… Что у них связь…
– И как давно?
Он в очередной раз опешил.
Честно? Он все еще не мог поверить, что его толстая Машка способна на такую прыть. Она же из рубашки ночной не вылезала! Она же морду умывала ближе к вечеру!
– Уже почти месяц, – Валентина опустила подбородок на грудь, всхлипнула. – Я ничего не могла поделать, Валерий Сергеевич. Ничего. Хозяйка пригрозила мне. Она сказала, что если хоть одна живая душа узнает, то я… То моих частей не найдут. Они меня с Валечкой по фрагментам в саду похоронят. Под каждой яблоней.
– Ишь ты! С Валечкой, стало быть! – Мельников хищно ощерился. – А где теперь твой Валечка, а?!
– Они уехали к адвокату. Хозяйка собирается подавать на развод. И собирается отсудить у вас половину, Валерий Сергеевич. Она говорила, я подслушала, что у вас есть какая-то фирма, и она ее собирается забрать! Она шептала Валечке, что вы ее запросто отдадите, фирму эту, потому что что-то там в ней не так. И хозяйка знает, чем вас шантажировать…
И вот тут Мельников, поначалу заряженный злобой и ненавистью, вдруг заржал! Господи, он ржал, как полковая лошадь, в полное горло, он мотал головой, притопывал ногами, бил себя по коленкам кулаками. И ржал!
Никогда ему еще не было так весело. Впервые за день у него повысилось настроение. И впервые за день он благословил прохвоста Ваньку, вылизавшему все счета до копейки.
– А и пусть забирает, Валентина. Пусть!
С этими словами Мельников ушел к себе в кабинет, заперся там, достал бутылку виски из бара, вмонтированного в толстую стену за шкафом. И напился, как извозчик, уснув прямо за столом.
Разбудил его дикий стук в дверь. Колотили руками, ногами. Орали так, что голова того и гляди лопнет.
– Чего надо?
Он распахнул дверь, уставился на семейство, еще пару недель назад считавшееся дружным и сплоченным. Здесь были все – и Машка, и дочь, и оба сына. И если Машка смотрела на него
– Па? Все в порядке?
Старший, Серега, коснулся его плеча, чуть сжал. И такую в этом жесте Мельников почувствовал поддержку, что не выдержал, привлек к себе сына, обнял, задышал ему в плечо, горячо и судорожно.
– Папочка?! – на руке повисла София. – Что с тобой?!
– Нажрался он, – фыркнула Машка. – Непонятно, что ли?
– Мама, хватит! – огрызнулась София и сощурила на нее свои прелестные глаза. – Это ты заблокировала мою карточку, да?!
– Я, и что? – Машка подбоченилась. – Позвонила в банк и сказала, что потерялась карта, попросила заблокировать, чтобы она не попала в руки злоумышленников.
– Это я – злоумышленник??? – ахнула дочь. – Да как ты могла?!
– Да – злоумышленник! – Машка оскалилась в отвратительной ухмылке. – Мне копейки на неделю, а тебе на мороженое – целое состояние! Это справедливо?!
– Ужас! – ахнул Игорь и попятился от них. – Семья! Эй! Что со всеми вами? Вы чего?!
– Семьи давно нет, Игореша, – пожаловался пьяным голосом Мельников, привлекая и его к себе тоже, а заодно и Софийку хватая за косу и подтягивая к себе. – Мать спуталась ваша…
– Замолчи! – взвизгнула Машка.
Она растолкала детей, схватила Мельникова за воротник мятой рубашки и втащила обратно в кабинет, успев пинком закрыть за собой дверь.
– Ты что несешь, гадина?! Ты зачем детям мозги засираешь?!
– Они все равно скоро узнают правду, – мотнул он головой, роняя ее на грудь. – Ты и Валентин… Срам!
– Я тоже могу воскликнуть: ты и эта Илюхина! – передразнила его Машка.
– С Илюхиной все! – Он ребром ладони расчертил воздух крест на крест. – Я с ней все…
– Ну и я с Валентином все тогда! – подхватила Машка с радостью.
И попыталась его обнять. Но Мельников ее оттолкнул.
– Не подходи, тварь. Чтобы я с тобой после этого… садовника… Не подходи… – он вернулся за стол, схватил почти пустую бутылку, встряхнул ее, обнаружил несколько граммов на дне и вылил их в себя. – Ладно бы с кем-то… А то с садовником! Срам… Ты о чем думала, Машка?! Ты дура, да?!
Язык у него заплетался, когда он выкрикивал ей упреки. Все плыло и искажалось перед глазами. Но вдруг после каких-то ее слов, он даже не осознал после каких, все поменялось. И картинка наладилась, и в голове сделалось ясно. И даже язык перестал заплетаться, когда он переспросил:
– Что, что ты сказала, дорогая?! – Рот пересох, и на слове «дорогая» его язык словно протащили по рашпилю. – Валя, что знает?!
– Он пригрозил мне, Валерочка, – всплакнула Машка, падая перед ним на коленки. – Пригрозил, что все расскажет про тебя и Севастьянова в полиции.