Огненный шторм
Шрифт:
– Не лучше. Самое лучшее – это как можно быстрее одолеть полосу. А насчет раны, то на войне ты увидишь и не такое.
22:48:56
Хлопнул подрывной заряд, и я вышиб ногой дверь. В комнату влетела граната. Последовал взрыв, после которого мы сразу рванулись вперед. Но противника не было.
– Так, тут никого! – разочарованно воскликнул Сойкин.
– Ты не рад?
Боец промолчал. Мне тоже начинала надоедать эта беготня по
– Ладно, вперед. – Я подошел к двери, выходящей из комнаты, где мы находились.
Технику захвата помещений пришлось применить уже полсотни раз за четвертый этап, поэтому ребята действовали автоматически. Маркова размешает заряд малой мощности на замке, я занимаю позицию перед дверью, Сойкин снимает чеку гранаты и приготавливается к броску. Так все было и сейчас.
Удар по поврежденной двери, и граната полетела в темноту. Раздался глухой взрыв, и тут же рев тяжелого пулемета. Засада.
– В укрытие! – заорал я и прижался спиной к стене с одной стороны дверного проема. Сойкин стоял с другой.
Пули разрывали обшивку на противоположной стене. Пулемет стрелял, не переставая.
– Что будем делать?! – сквозь рев крикнул мне Сойкин.
– Бешанов, заряди-ка осколочной!
Ракетчик кивнул и начал готовить установку. Я быстро считал расстрелянные патроны. Судя по звуку, стрелял тяжелый фобосианский пулемет «М29». Его боекомплект – 500 патронов.
ЧЕТЫРЕСТА ЧЕТЫРЕ, ЧЕТЫРЕСТА ПЯТЬ, ЧЕТЫРЕСТА ШЕСТЬ. Бешанов зарядил установку и кивнул мне.
ЧЕТЫРЕСТА СОРОК ВОСЕМЬ, ЧЕТЫРЕСТА СОРОК ДЕВЯТЬ, ЧЕТЫРЕСТА ПЯТЬДЕСЯТ. Я поднимаю руку, чтобы подать сигнал ракетчику.
ЧЕТЫРЕСТА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ, ЧЕТЫРЕСТА ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ, ЧЕТЫРЕСТА ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТЬ.
В проломленную дверь влетает фаната и начинает бешено вращаться в центре комнаты. Бойцы стоят, словно в оцепенении. Я кидаюсь к гранате и, схватив ее, бросаю обратно в дверь. Пулемет продолжает стрелять, и я удивляюсь, как меня еще не зацепило. Оглушающе хлопает взрыв, и ударная волна бьет меня в грудь.
Удар в левое плечо был особенно силен, и я понял, что меня ранило. Я упал на спину. Вдруг выстрелы стихли, и слышалось только шипение пущенной Бешановым ракеты. Еще один взрыв.
– Командир, вы в порядке? – ко мне подбежала Кирьякова.
– Наверно. – Я попытался встать, но помешала сильная боль в левом плече. Все бойцы почему-то столпились вокруг меня. – Вперед!
От моего окрика они очнулись. Застучали тяжелые подошвы по металлу перекрытий, и через секунду-другую первый взвод был уже в коридоре. Судя по звуку, там завязался бой.
Кирьякова по-прежнему стояла рядом со мной. Я снова попробовал встать. Боль в плече усилилась, и мне стало ясно, что сломана ключица. Кости «бессмертных» были укреплены
– Дай обезболивающее! – приказал я Кирьяковой.
Девушка подчинилась, видимо, осознав бесполезность спора. Я вколол ампулу в предплечье, и через несколько секунд чувствительность руки снизилась, но боль ушла. Этого хватит минут на тридцать, но больше мне и не нужно.
Перехватив автомат, я побежал вслед за бойцами. Коридор был пуст. Все находились в комнате, которой заканчивался коридор.
– Командир, мы не успеваем! – крикнул мне Сойкин.
– Что у них там? – Я прижался к стене рядом с бойцом.
– Туда лучше не соваться. Около десяти противников, четыре пулемета, и все нашпиговано минами.
– Сколько осталось времени?
– Семь минут.
– Ладно, мы еще успеем, если действовать быстро. Покажи-ка схему комплекса.
Сойкин достал из подсумка цилиндр голографического проектора. Из узкой щели, проходящей по всей его длине, появилась голограмма карты. Из коридора, по которому мы попали в эту комнату, можно было проникнуть еще в одну. Путь от нее к выходу из комплекса был гораздо короче. Я раньше отмел предложение идти через нее, но сейчас пришел к выводу, что противник, разгадав мою логику, устроил засаду здесь, на более длинном пути.
– Кирьякова, Травкин, Маркова, Казачок, Сойкин, за мной! – Я побежал к двери.
Через несколько секунд мы стояли в коридоре около двери. Я посмотрел на Маркову. Она уже держала в руке подрывной заряд. Увидев мой кивок, девушка налепила взрывчатку на дверь.
– Давай!
Вновь хлопок, удар в дверь, граната. Мы ворвались в комнату, и нас встретили шквалом огня. Помещение оказалось довольно большим залом. Я залег между какими-то ящиками и начал стрелять, прикрывая бойцов. Ребята тоже рассредоточились, и большинство огневых точек врага были быстро подавлены. Из четырнадцати противников, засеченных мной, отстреливались только двое.
Неожиданно сильнейший удар по шлему опрокинул меня на пол. Чисто рефлекторно я откатился в сторону. Звон в ушах мешал соображать, но мне все же удалось быстро подняться на ноги. Робот снова попытался ударить меня прикладом, но я выставил вперед автомат, и оружие приняло удар на себя. Противник, ошеломленный мощным сопротивлением, не успел отойти назад, и мой штык вошел ему в основание шеи.
– Получи, гад! – проронил я, пока тело врага падало на землю.
Мы пробежали еще несколько помещений. Сопротивление было сплошным, но слабым. Нам практически с ходу удалось опрокинуть несколько линий защиты.