Огненный зверь (сборник)
Шрифт:
Неожиданно Самарра замолчала. Конан моргнул и уставился на золотое блюдо жаровни. Там среди остатков пепла лежали кусочки сандалового дерева, лишь чуть обгоревшие. С каждой секундой пепла становилось все меньше, а сандал становился все менее закопченным. Наконец колдунья накрыла жаровню золотым колпаком, загасив пламя.
Еще долго она молча смотрела на золотой поднос, а затем повернулась к киммерийцу и сказала:
– Если ты войдешь в Проклятую Землю, погибнут десятки людей. Может быть, и Баальшам. Может быть, и ты сам. Твои кости могут остаться на съедение страшным тварям, запертым в
– Может быть, говоришь? Интересно у тебя получается. Ни так, ни этак. Даже Шарак по твоим свиткам говорит более определенно.
– Огонь показывает то, что может произойти. Люди сами решают, какое решение выбрать. То, что есть сейчас, – это линия. Каждый поступок человека дает ей два, пять, десять продолжений. И так постоянно. Я тебе говорю: если ты пойдешь туда, то ты, или Баальшам, или вы оба предстанете перед Черным Троном Эрлика. Но если ты не пойдешь – погибнешь обязательно. Я просмотрела сотни линий, и в каждой из них ты погибаешь. Каждый раз мучительней, чем в предыдущий. Если ты не пойдешь, – погибнут десятки и десятки тысяч человек, сражаясь с укрепившимся злом Баальшама. Сотни, повинуясь его чарам, сами добровольно лягут на его алтарь. Короли будут подползать к нему и целовать его ноги. Тьма покроет землю. Таких ужасов мир не знал со дней Ахерона.
Конан усмехнулся:
– Похоже, я должен попытаться спасти мир, хочу я того или нет. – Меч скользнул в его руки: киммериец внимательно посмотрел на лезвие. – Если мне суждено пойти туда, то нечего ждать. Я пойду сейчас же.
– Нет, – резко сказала Самарра. Конан попытался возразить, но она продолжила, не слушая его: – Ночью, конечно, лучше. Но не этой ночью. Подумай о той девушке, которая с тобой. Если твое дело удастся, вам придется немедленно возвращаться назад. Здесь такое поднимется, как только это станет известно... А твоя спутница не может ни ехать верхом, ни даже сидеть или стоять.
– Придется перекинуть ее через седло и везти так, – грубо ответил он. Боевой пыл уже овладел им. Если ему и суждено погибнуть сегодня ночью, подумал Конан, то жизнь свою он продаст дорого.
– Если ты позволишь принести ее сюда, я смогу вылечить ее тело за один день. – Самарра улыбнулась: – Многие женщины просили меня подлечить натертые задницы. Но впервые я использую свое колдовство для столь мелкой цели.
– Чем дольше я жду, тем больше вероятность, что кто-нибудь узнает Тамура.
– Все равно без моей помощи тебе не попасть в Проклятую Землю. Внешний Круг убьет только гирканийца, но, чтобы найти то, что тебе нужно, ты должен проникнуть во Внутренний Круг. Его барьер убивает все живое. Я дам тебе порошки, которые нужно будет там рассыпать по земле, и научу заклинаниям, которые ты должен будешь произнести, если хочешь выжить.
– Так давай же, – потребовал он.
Вместо этого Самарра, расстегнув застежку, сняла свою шелковую накидку. Глядя прямо в глаза Конану, она сказала:
– Ни один гирканиец не видит в шаманке женщину. У меня есть слуги и рабы, молодые парни, полные сил, но и полные страха.
Самарра начала расстегивать серебряные булавки, удерживающие на ней платье.
– Они прикасаются ко мне, если я им приказываю, но делают это так, словно я могу взорваться и покалечить
Платье стекло к ее ногам, и Самарра предстала пред его глазами во всей своей ослепительной наготе. Она стояла уперев руки в широкие бедра, откинув голову и чуть отведя назад плечи, отчего ее грудь казалась еще выше и полнее.
– Это цена за мою помощь. Да, я поступаю как продажная шлюха. Ну и пусть. Я никогда не испытывала ничего подобного. А я хочу испытать все, что могут дать друг другу мужчина и женщина. Все! Слышишь, Конан?
Конан выпустил меч из рук. Огонь боя в его жилах сменился другим огнем.
– Завтра ночью будет самое подходящее время для дела, – хрипло прошептал он и сжал Самарру в объятиях.
Глава 20
Рано утром Конан отправил к Акебе посыльного с просьбой, чтобы туранец позаботился о торговле без его помощи. Вскоре два молодых раба Самарры перенесли Ясбет на носилках в юрту колдуньи. Когда они вошли, Самарра, покраснев, выскочила, шаря руками в поисках чего-либо, что прикрыло бы ее наготу. Рабы смотрели на Конана с затаенной ревностью.
– Конан, зачем меня сюда принесли? – почти плача, спросила Ясбет. Она по-прежнему лежала ничком на одеяле и стонала при каждом движении. – Мне больно.
– Твоя боль скоро утихнет, – ласково сказал он. – Самарра позаботится о тебе.
Самарра приказала рабам перенести Ясбет в другую половину юрты, куда направилась и сама. Через полчаса она вернулась, на ее щеках все еще горел стыдливый румянец. Конан развалился на подушках, держа в руках кубок с вином.
– Я дала ей снотворный порошок, – сказала Самарра. – Заклинание в одну минуту сняло боль, но сейчас девушке нужен отдых и сон. Лучше, если это будет сон от порошка, чем от заклинания. Я могу хоть сейчас снять с нее усталость, но за это она рассчитается трижды когда-нибудь в будущем. Любое применение тайных сил требует расплаты.
Все время, пока говорила, Самарра стояла в дальнем от Конана конце комнаты, не зная, куда деть руки от смущения. Кивком головы киммериец подозвал ее к себе:
– Подойди, Самарра. Сядь. Не заставляй меня изображать хозяина в твоем доме.
Поколебавшись секунду, она мягко опустилась перед ним на колени.
– Да, я сказала «все». Но это не значит, что я хотела, чтобы мои собственные рабы вваливались, когда я лежу голая, опьяненная счастьем. Я уже не говорю о том, чтобы лечить женщину того мужчины, с которым я провожу эту ночь. Я как-то странно себя чувствую, вспоминая о том, что в нескольких шагах отсюда – эта девушка.
Конана удивило это смущение.
– Если она ничего не знает, то и не будет переживать, – сказал он, стягивая платье с ее полного плеча.
Самарра отвела его руку:
– Скажи, для тебя все женщины одинаковы? Провести с ней ночь, и все?
– Может быть, когда-нибудь я встречу женщину, на которой решу жениться. Возможно. А пока – я люблю всех женщин. Но ни одну из них я не обманываю, утверждая, что она значит для меня больше, чем это есть на самом деле. – И он снова попытался снять с нее платье.