Огненный зверь (сборник)
Шрифт:
– Махаон! – крикнул он. Это имя звонко отразилось от высоких стен.
Нарус, стоявший на галерее сверху, крикнул:
– Он в саду. Как все прошло с Антимидесом?
– Собери всех здесь, – распорядился Конан и поспешно пошел дальше.
Покрытый шрамами ветеран был в саду, как и сказал Нарус. Он сидел на скамейке и обнимал девушку. Наконец-то Махаон стал похож на себя, подумал Конан весело, хотя он и не знал, что девушка была готова провалиться сквозь землю. Наконец-то хоть что-то отрадное для глаз за целый день...
– Отпусти-ка ее, – сказал Конан. – Лизаться будете по... – Он прервал сам
Махаон поднял руки, защищаясь, когда Конан яростно двинулся на него.
– Прежде чем бить, выслушай меня, киммериец. Она явилась ко мне, притащила сюда, она ластилась и требовала, чтобы я ее поцеловал. И она совсем не пыталась удрать, когда я это сделал.
Конан нахмурился. Он спас ее от участи публичной женщины, дал ей работу – и на тебе!
– Она не солдатская подстилка, Махаон. Если она тебе по нраву, женись на ней. Нечего ее лапать, как уличную девку!
– Клянусь Митрой! Жениться? Ты так выражаешься, словно речь идет о твоей сестре. Преисподни Зандру! Я еще ни одну женщину не брал против ее воли!
Молодой киммериец уже раскрыл было рот, чтобы резко возразить, но ничего умного в голову не приходило. Если Юлия хочет стать настоящей женщиной, он не может ей этого запретить. И Махаон действительно достаточно искушен в этих делах, чтобы доставить ей удовольствие.
– Я, наверное, пытаюсь взять под свое крылышко того, кто совсем в этом не нуждается, – сказал Конан задумчиво. Тут он вспомнил наконец, зачем пришел к своему ветерану. – Все случилось так, как я говорил, Махаон. У нас есть новый покровитель.
Махаон рассмеялся и обрадованно потряс кулаком над головой.
– Сейчас Парус собирает людей в холле. Позаботься о том, чтобы пришли все. Я должен поговорить с отрядом.
Широкий зал, устланный коврами, быстро заполнился солдатами. Пять дюжин воинов – исключая охрану, которую было бы глупо отвлекать, – стояли от стены до стены. Конан остановился на нижней ступеньке мраморной лестницы. Он приметил, что Борос тоже здесь. Но после того, как седобородый нашел убийцу, Конан не собирался его прогонять – по меньшей мере до того, как чародей снова примется за свои трюки.
– У нас новый наниматель, – заявил он, и все радостно заревели. Он переждал, пока они успокоятся, и продолжал:
– Мы будем получать вдвое больше золота, чем до сих пор.
В конце концов, подумал он, пока люди снова разразились восторженными воплями, Синэлла обещала заплатить в два раза больше, чем заплатил бы Антимидес; почему бы то же самое не отнести на счет жалованья, которое положил им Тимеон?
– Слушайте меня! – крикнул он. – Замолчите же, наконец, и слушайте! Наши новые квартиры расположены в доме на улице Короны. Мы покидаем дворец Тимеона немедленно.
– Но кто же взял нас на службу? – спросил Таурианус, и остальные поддержали его вопрос.
Конан набрал в легкие побольше воздуха.
– Леди Синэлла.
Мертвенное молчание последовало за этим ответом. Наконец Таурианус осуждающе проворчал:
– Ты хочешь, чтобы мы служили женщине?
–
– Вдвое больше, чем теперь? – уточнил Таурианус.
– Вдвое больше!
Вот теперь они у него в руках. Он читал это по их лицам.
– Собирайте свои пожитки – и чтоб ничего не брать из дворца! У Тимеона есть наследники! Я не хочу, чтобы кого-нибудь из вас повесили за кражу.
Снова повеселев, люди разошлись, а Конан сел на ступеньку. Порой держать в руках отряд было делом не менее сложным, чем сражаться с врагом.
– Ты сделал все так ловко, как настоящий король, – похвалил его Борос.
– С королями я мало знаком, – возразил Конан. – Все больше с оружием да с битвами.
Седобородый чародей нахмурился.
– Как ты думаешь, мой юный друг, каким образом короли становятся королями?
– Не знаю и знать не хочу, – ответил киммериец. – Все, чего я хочу, – это сохранить мой отряд. И ничего больше.
На обнаженном теле женщины блестел пот, когда она, вытянувшись, лежала на пыточной скамье. Мерцание углей в железных жаровнях у сырых каменных стен подземелий королевского дворца отражалось на влажной от пота коже. Из жаровни торчали рукояти шомполов, готовых к употреблению. Но поскольку женщина взахлеб рассказывала свою историю, то и дело прерывая ее пронзительным криком, когда наголо бритый палач подгонял ее бичом, шомпола, вероятно, вообще не понадобятся.
Она призналась, что взяла деньги за то, что отравит Тимеона, но она не знала человека, который ей заплатил. Он был в маске. Она безумно испугалась, когда первая порция яда не возымела действия. Именно поэтому она и высыпала остатки яда в вино. Но она клялась всеми богами, что нанимателя своего не знала.
Антимидес слушал молча, а палач делал свое дело. Его удивляло, что она так упорно цепляется даже за короткий миг жизни, хотя допрашиваемая должна была знать, что у нее нет ни малейшего шанса. Снова и снова происходила эта борьба, безразлично, о ком шла речь: о мужчине или о женщине. Умирать не хотел никто. Едва он заговорил, он увидел по выражению лица Тивии, что она узнала его голос, так что теперь она знала, кто был тот человек в черной маске. Но несмотря на ужас и на кнут, она молчала – надеялась, что он пощадит ее, думая, что тайна надежно охраняется.
Примечательно было и то, как внезапно возросла опасность. Если бы девушка давала яд ежедневно, точно в предписанных дозах, то даже самые лучшие врачи установили бы, что Тимеон умер естественной смертью. Тогда Антимидес избавился бы от дурака, который слишком много пил и чересчур много болтал, когда напивался. Был еще этот варвар с иностранным именем, который приволок ее сюда, – последнее, чего бы он желал. И за все это он должен благодарить длинный язык Тимеона! Вопрос состоит еще и в том, расскажет ли парень Синэлле о том, что знает или предполагает.