Огнепоклонники
Шрифт:
— Господь справедлив. Кто ради него старается, он тех никогда не забывает, — в тон матери ответила дочь. На этой высокой ноте они и завершили разговор: одна отправилась мыться, другая — готовить обед.
Отлично понимая шаткость налаженного равновесия, Фредди старался не рисковать. Он источал любезность, пока теща не впадала в мрачное, слезливое настроение. Тогда его лицо сразу суровело, в глазах появлялась строгость, от которой Джербану иной раз даже прекращала свои похоронные разговорчики.
Фредди
Он внезапно обнаружил, что дети, жена и теща очень бледны.
— Не годится! — объявил Фредди. — Надо, чтобы вы у меня были румяными!
Фредди держал открытыми все окна, учил семейство делать дыхательные упражнения и, как только подворачивалась возможность, всех усаживал в тонгу и вез на прогулку.
В один из воскресных дней плотно пообедавшая Джербану, у которой слипались глаза от портвейна, вежливо отказалась от своей доли свежего воздуха:
— По вечерам я могу ездить на прогулки, а после обеда мне необходимо отдохнуть… Иначе я плохо себя чувствую… в конце концов, я старый человек… А вам, молодым, полезно. Вы должны как можно больше бывать на воздухе. Так что отправляйтесь, а я побуду дома. Не беспокойтесь за меня.
— Ну, мама, — мягко запротестовала Путли, — поедем все вместе! Мы же скоро вернемся, и я тебе разотру поясницу.
Но Путли тоже перестала настаивать, когда Фредди принял сторону тещи:
— Хорошо, мама. Делайте как вам лучше. А завтра вечером поедем все вместе.
Путли, которой важно было удостовериться, что муж не обижается на мать, велела детям поцеловать бабушку, окинула зорким взглядом квартиру, проверяя, все ли в порядке, и заторопила всех вниз, всех, даже мальчишку-слугу.
Джербану осталась совершенно одна.
Потом наступила пора привести в действие следующую часть плана: в несколько дней лавка заполнилась новым товаром. Нарядные банки с кофе, медом, итальянскими оливками, маринадами мерцали на застекленных полках. В витринах красиво расположились дорогого вида дубовые ящички с гаванскими сигарами, коробки шоколадных конфет с ликером, шафран и икра. Самое большое место заняли ходовые товары: жестянки с печеньем, чай и прочее. В углу до самого потолка высились аккуратно поставленные один на другой нераспечатанные ящики.
Лавка Фредди помещалась на углу людной торговой улицы, которую муниципалитет украсил зелеными насаждениями. С Фредди соседствовал преуспевающий маклер, дальше шли игрушечный магазин, обувная лавка, лавка, где продавались сари, и так далее. Двери лавок были весь день распахнуты, и с улицы можно было увидеть, что в них происходит.
За углом через дорогу размещался мощный квадрат Центрального рынка, где торговали мясом, птицей, овощами, фруктами.
Как-то вечером маклер заглянул в лавку
— Что у нас происходит? — осведомился он весело.
— Похоже, дело пошло, — ответил Фредди. — Что ни день, все прибавляется хлопот.
— Расторговались, значит?
— Немножко, — скромно согласился Фредди.
— Отлично, отлично! — разулыбался маклер.
Когда Фредди шел мимо лавки игрушек, хозяин поклонился с порога.
— Как дела?
— Получше как будто, — откликнулся Фредди. — Слава богу, с новыми поставщиками договорился. И заказы тоже получил.
— Дай бог, дай бог!
Другие лавочники тоже поздравляли Фредди и желали ему удачи.
Задняя дверь лавки выходила в узенький, кирпичом мощенный проулок, который отделял доходные дома от двора, тянувшегося позади длинного низкого строения. Собственно, в проулок выходили двери всех лавок. Пароконная телега подвозила товары, их разгружали в проулке и вносили в складские помещения за лавками.
Но в один прекрасный день товар пришлось разгружать у парадного входа в лавку, поскольку для такого количества груза потребовалась подвода с буйволами, а она не могла въехать в проулок. Соседи сгрудились у лавки, завистливо разглядывая марочные коньяки, ликеры, виски и дорогие вина.
Тогда товар начали подвозить по ночам.
— Джунглевала-сахиб! — звали возчики.
Фредди появлялся в окне и кричал в непроглядную темень:
— Иду! Одну минутку!
Он срывал связку ключей с гвоздя на кухне, хватал кухонную лампу и мчался вниз.
Понемногу все, кто жил по обе стороны от его лавки, привыкли к шуму по ночам.
Обыкновенно, приняв товар, Фредди оставался в лавке до рассвета. Он тщательно записывал привезенное в инвентарные книги, часами возился на складе, бережно вскрывал ящики, разбирая товар.
Закончив работу, Фредди устало поднимался по лестнице, молитвенно гасил фонарь, ложился рядом с безмятежно спавшей Путли и погружался в крепкий, здоровый сон.
Девятого марта Фредди арендовал большой склад около вокзала. Равнодушному владельцу он заплатил вперед за три месяца, объяснив, что ожидает большую партию товаров из Англии.
Ночью опять возчики позвали Фредди из проулка. Фредди на цыпочках подошел к кровати и шепнул Путли:
— Большая партия. Я, наверное, задержусь.
— Хорошо, — пробормотала сонная Путли.
Фредди тихо спустился по лестнице и отпер дверь.
Ночь лежала в проулке как толстый матрас. Только одно окошко светилось тусклым огоньком.
Фредди позвал грузчиков на склад, где все было заставлено большими прочными джутовыми мешками. В жиденьком фонарном свете едва виднелись горы упаковочных ящиков вдоль стен. Двое грузчиков взялись за мешок и, пошатываясь от тяжести, понесли на телегу. Фредди помогал осторожно грузить мешки.