Огни Бродвея - Джен Калонита

Калонита Джен

ЭНДИ (кричит изо всех сил): Хватит!

Все замолкают и смотрят на нее. Энди слегка растеряна.

ЭНДИ: Хорошо. Спасибо… Что услышали.

ДЖОРДАН: Ну ничего себе. Энди, кто бы мог подумать, что тебя послушается сама школьная королева!

ДЖЕННИ: Мы ее не слушаемся. Мы ждем, пока она слезет со стола.

Несколько девушек пытаются схватить Энди за ноги. Бекка и Джордан отталкивают их и встают перед столом. Болельщицы набрасываются на них, вцепляются им в волосы.

ЭНДИ: Хватит! Прекратите! Вам не кажется, что это сумасшествие? Что мы такое делаем? Последний день школы – и мы не можем и пяти минут провести мирно?

ДЖЕННИ: Нет, потому что ты целуешь чужих парней!

ЭНДИ:

Это он меня поцеловал.

Дженни дергается по направлению к ней.

ЭНДИ: Ладно, ладно, я его не остановила. Но дело не в этом. Дело в том, что раньше мы все были друзьями, а сейчас даже не здороваемся при встрече. Дженни, ты помнишь первый класс? Ты приходила ко мне в гости каждый понедельник после уроков. А ты, Джордан, помнишь, как вы с Кэти вместе занимались гимнастикой? Сара, ты делаешь вид, что такого не было, но ты играла в хоккей на траве с Беккой. Что с нами произошло? Почему нас так захватила гонка за популярность, что мы растеряли всех друзей? Почему чужие дома и машины стали определяющими факторами?

ДЖОРДАН: Я, например, на свой пикап не жалуюсь. Ну, когда он не начинает глохнуть посреди улицы.

ЭНДИ: Мы должны поддерживать друг друга, а не пытаться разорвать на кусочки. В чем смысл этой вражды?

ДЖЕННИ: Не нужно во всем искать глубинный смысл. Мы просто указываем на очевидное. Например, на дрянное корыто Джордан, которое она называет машиной.

ДЖОРДАН: Следи за языком! Я сама зарабатываю, чтобы содержать свою машину. В отличие от тебя.

ДЖЕННИ: Энди, это твой последний шанс. Ты должна уйти отсюда сейчас же. И даже не думай показываться на выпускном завтра или ты дорого заплатишь за то, что пыталась унизить меня, целуя моего парня. Это твой выбор, так что решай.

ЭНДИ: Я останусь здесь и посмотрю, что ты сделаешь, чтобы меня остановить.

Глава 10: Премьера спектакля

В театре так тихо, что можно услышать, как кто-то уронил булавку за сценой. Еще кто-то кашлянул, но я абстрагировалась от всего. Мой взгляд был прикован к лицу Райли – она же Дженни – и сейчас мы разыгрывали один из самых значимых моментов пьесы. Об этом я, конечно, старалась не думать. Как и о критиках в зале. И о сотнях зрителей. Где-то среди них сидят мои родители, Мэтти, Лиз, Скай (она сделала скучающее лицо, когда я спросила, нужен ли ей билет, но пойти все же не отказалась), Надин, Родни, Лейни и Сет. Все они сидят справа в партере, по центру сидят Остин, его мама и сестренка, а чуть позади – мои знакомые: Джина, Тейлор, Майли и Ванесса. В таблоидах появились слухи, что Лорен с Авой тоже собирались заявиться и испортить шоу, но Форест сказал, что попросил выставить дополнительную охрану на случай, если слухи окажутся правдой. Говорят, пришли даже актеры из «Сплетницы».

Я стою на столе в школьном кафетерии, то и дело отскакивая от краев, чтобы болельщицы меня не схватили. Мой голос звучит сильно и несколько рассерженно:

– Мы должны поддерживать друг друга, а не пытаться разорвать на кусочки. В чем смысл этой вражды?

Ого. Это я произнесла немного иначе, чем на репетиции. Обычно эта фраза звучала мягче, как тактичное напоминание, но сегодня во мне словно вспыхнул огонь – наверное, именно это и есть настоящий живой театр. Я нервничала весь день, на обед сумела съесть лишь банан, и то лишь потому, что Надин заставила. Еще она же заставила меня выпить бутылку воды, чтобы избежать обезвоживания, и я весь первый акт боялась, что вот-вот случится неприятность… Но нет, все обошлось.

Остина я так и не видела – ну, в смысле, вблизи. В зале мелькнуло его лицо, мгновенно успокоив

меня, но шанса поговорить пока что не было. Надин сама передала ему и его семье билеты, чтобы я не волновалась лишний раз. Меня и без того трясло, словно в горячке, причем началось это еще даже не сегодня, а за несколько дней. Дилан оказался невероятно понимающим человеком и делал все, чтобы отвлечь меня от мыслей о премьере – рассказывал смешные истории, позвал в караоке. Это было очень весело, мы много смеялись, пели, танцевали, веселье продолжалось до половины третьего ночи (рекорд по-прежнему у вечеринки после SNL, тогда я вернулась домой в четыре утра). С нами был Родни, так что мама не возмущалась. А после караоке мне даже как-то спокойнее стало, что ли. Конечно, нервничать окончательно я не перестала, но каждый раз, когда мне не удавалось дозваниваться до Остина, Дилан был рядом. Именно он слушал мой бессвязный панический бред.

– Я не смогу, - заявила я сегодня утром, едва не выронив телефон. – Боже, чем я вообще думала? Живой театр? ЖИВАЯ АУДИТОРИЯ?! Я не могу! Что, если я забуду текст? А вдруг вообще забуду, где мои реплики? Я ужасна!

– Ничего ты не забудешь, - пообещал Дилан. – Ты можешь справиться с чем угодно, Кейтлин. Ты прекрасная Энди, и ты абсолютно готова к тому, чтобы покорить Бродвей.

– Ты действительно так считаешь? – с надеждой спросила я уже в сотый раз. Разговор с Диланом – это как глоток свежего воздуха после того, как ты долгое время пробыл под водой. Всего пара слов – и мне становится лучше.

– Я в этом уверен, - кивнул он. – Жду не дождусь, когда скажу «Ну, я же тебе говорил», когда занавес закроется.

И вот, теперь я стараюсь изо всех сил, чтобы Дилан мог сказать «Ну, я же тебе говорил».

– Не нужно во всем искать глубинный смысл, - фыркнула Райли, тряхнув помпонами болельщицы.
– Мы просто указываем на очевидное. Например, на дрянное корыто Джордан, которое она называет машиной.

Еще чья-то строчка. Затем снова Райли.

– Энди, это твой последний шанс. Ты должна уйти отсюда сейчас же. И даже не думай показываться на выпускном завтра или ты дорого заплатишь за то, что пыталась унизить меня, целуя моего парня. Это твой выбор, так что решай.

Моя очередь.

– Я останусь здесь, - я гордо вскинула подбородок, - и посмотрю, что ты сделаешь, чтобы меня остановить.

Занавес! Конец первого акта.

Аплодисменты оглушительны, их слышно даже за сценой. Я бы все на свете отдала, чтобы пробраться сейчас к кулисам и тихонько выглянуть из-за них. До меня доносятся свист и одобрительные возгласы, и я довольна, как никогда. Им нравится! Им нравится, что я делаю!

Снимаясь в фильме, никогда нельзя знать наверняка, что же в итоге появится на экранах, ведь лента обрабатывается много раз, прежде чем режиссер сможет с уверенностью сказать, что получил именно то, чего он добивался. Но в театре все совершенно иначе: здесь ты видишь и слышишь результат своих усилий мгновенно. Чье-то выражение лица во время акта, овации в конце или мертвая тишина в течение сцены – все это показатели. И каждый из них лишь еще больше мотивирует тебя продолжать и выкладываться как можно сильнее.

Я поспешила в гримерку, чтобы мне быстренько обновили макияж, а затем переоделась в другой костюм.

– Кейтлин! – Форест вежливо постучал, прежде чем войти, и немедленно заключил меня в объятия. Сегодня он в костюме и даже с галстуком (обычно на нем джинсы и рубашка). – первая половина отыграна великолепно. Именно так, как я ожидал. Какие ощущения?

– Невероятные, - призналась я. – Никогда не чувствовала ничего подобного. Спасибо, Форест, - я, кажется, начала задыхаться, - это все просто…