Огни мёртвого города

Неверов Александр Сергеевич

После таких разговоров, на душе стало совсем уж погано.

Костя бродил по лагерю, а в голове опять ветер гулял. Что делать — не ясно. Это ведь Ворошиловский район, а значит, почти середина города. К центру тут ближе, но до Спартановки куда дальше, чем от прошлого лагеря. И как теперь до дяди Юры добираться? Несмотря на то, что парень примерно представлял, где он сейчас оказался, но мозг почему-то отказывался прокладывать маршрут до дядиного дома.

Ужин тут раздавали из полевых кухонь, также как и в прошлом лагере. Дождавшись

своей очереди, Костя получил тарелку непонятной вязкой каши с редкими микро-кусочками мяса, несколько ломтей хлеба, да стакан чая. Хлеб и чай, в отличие от каши, оказались на редкость вкусными.

Поужинав, парень озаботился поиском места для ночлега. В первой же палатке, куда он сунулся, оказалась половина свободных коек.

Мужики в этой палатке одеты все бедно, но выглядели прилично. Все молчали, настороженно поглядывая на соседей. Однако, в целом, атмосфера в этой палатке показалась парню терпимой, и он решил заночевать здесь.

Перед сном, когда уже начало темнеть, Костя посетил общественный туалет. Обычный свежеструганный настил с рядом дырок, закрытый навесом и тонкими фанерными перегородками. Закончив свое дело над дырой, парень уже собрался уходить, как его внимание привлек один пожилой мужик, сидящий на корточках в своей "кабинке". Лицо старика показалось Косте знакомым. Через секунду он вспомнил. Никитич — дед, с которым они вместе ехали из города в лагерь день назад!

Парень также вспомнил, что старик этот вроде бы разумный, поэтому он решил поговорить с ним. Порасспросить про данный лагерь и о ситуации вообще.

Покинув туалет, он стал ждать возле умывальников. Старик, выйдя из туалета, ополоснул руки и, скользнув по Косте равнодушным взглядом, хотел пройти мимо, но парень сказал:

— Здорово, Никитич!

Старик вздрогнул, остановился и подозрительно посмотрел на парня, прищурившись. Костя быстро начал говорить, рассказывая, кто он такой. Через минуту старик явно вспомнил его, и взгляд его смягчился.

— Ну и чего тебе? — поинтересовался дед.

— Да я это, Никитич… Не подумай чего… Просто я тут вижу, хоть кто-то знакомый…

— Идем, — старик взял парня за локоть, и они отошли в сторону.

Костя быстро рассказал о своих приключениях в предыдущем лагере и пути сюда. Старик слушал парня, глядя на него непонятным взглядом, словно что-то прикидывая в уме. Когда Костя закончил, Никитич спросил:

— Так ты когда прибыл?

— Да вот, сегодня, после обеда.

— Ну и какие у тебя планы?

— Да какие? Никаких! Вот тебя увидел и хотел расспросить, чего тут, как и вообще… Ты скажи, Никитич, чего тут такое?

— А чего такое? — старик нехорошо усмехнулся и сплюнул на землю. — Ты сам не видишь, что ли, что тут делается? Немцам за такие шалости Нюрнбергский трибунал устроили, а этим, считай, уже всё с рук сошло.

Костя не понял, о чем тот, и поэтому, стараясь разговорить старика, рассказал о своем несостоявшемся

побеге; про мужика, который сейчас, наверное, ждет его в условленном месте на краю лагеря.

При этих словах старик усмехнулся:

— А… Это у него родинка вот здесь? — старик показал себе на лицо.

— Да нет, вроде. Не было у него ничего такого.

— Ну, не важно. Там, значит, их много.

— Кого много?

— Ты чего, не понял еще? Лохов они ищут! Выбрались бы вы за колючку и на вас бы, как на зайцев охоту начали. Это у них "сафари" называется. Отведут таких дуриков на пару километров от лагеря и на машинах, с включенными фарами, по степи гоняются. Иногда стреляют, а иногда, под настроение, колесами давят.

При этих словах парня передернуло.

— Да ладно, Никитич, не пугай, я тебе ведь серьезно…

— Да ты чего, парень, не понял что ли? — криво усмехнулся старик. — Ты глаза разуй! Не видишь, что ли, что тут за место? Видел стариков сколько, еле ходят они. А больных сколько! Ты что, всерьез думаешь, что всех их в Европу эвакуировать будут? Кому они там нужны?

— И куда их? — не понял парень.

— А никуда. Тут и прикопают. Тут вон целые команды в "котловане" за лагерем работают. И вполне возможно, что и нас с тобой рядом положить собираются.

Хотя парень и так был настроен на худшее, но сказанное стариком вообще в голове не укладывалось.

— Так и что же делать-то? Бежать?

Никитич поморщился.

— В общем, так, — начал он, но в этот момент тишину разорвал треск далеких выстрелов. Несколько секунд они вслушивались, а потом старик сказал:

— Да ты не ссы, это далеко. Тут охрана, не полезет никто. И кстати, ты про мародёров слышал?

— Да слышал.

— Вот. В городе кого только нет. А про партизан слышал?

Старик пристально посмотрел на парня. Тот кивнул:

— Да слышал.

— Что именно?

— Да так… Никто толком и не знает про них. Говорят, что они серьезные ребята, со всеми рубятся…

Никитич задумчиво покачал головой и вдруг попросил показать карточку беженца. Достав документ, Костя подал его старику. Посмотрев несколько секунд, тот поднял на парня прищуренный взгляд и спросил:

— Ты наркоман?

— Нет, конечно, — опешил Костя.

— Бухаешь?

— Нет, — парень сильно удивился вопросам, как вдруг до него дошло, и он спросил:

— Это в карточке указано?

— Да.

— Понимаешь, какое дело, Никитич!

Парень быстро рассказал об энергичном старике, который уже в первый день предостерёг его о лагере беженцев, рассказал о медицинских анкетах, и о том, как сам оговорил себя, прибыв в лагерь.

Старик усмехнулся, возвращая карточку:

— Молодец, что догадался, да только хрен редьки не слаще.

Костя немного не понял, о чём тот и, оглянувшись, понизил голос:

— Слушай, Никитич. А может, можно отсюда выбраться как-то?