Огни морского дьявола
Шрифт:
– Кажись, да. Это вышло случайно.
Максим улыбнулся:
– Теперь ситуация разрешилась сама собой. Пойдем расправимся с остальными.
Свечкин облизал внезапно пересохшие губы:
– Там женщина и дети…
– Она нас видела, идиот! Что это ты стал таким чистоплюем? Разве мало на тебе крови женщин и детей?
– Мне никогда не приходилось убивать их… вот так, – признался Валерий.
– Надо же когда-то начинать.
В гостиной послышались шаги. Блондинка постучала в кабинет к мужу:
– Коля, вы уже закончили?
Свечкин
– Хороший выстрел, – похвалил Перепелевский. – Пойдем искать детскую.
Большая, со вкусом обставленная комната детей находилась на втором этаже. Двое ребятишек, лет восьми и четырех, сопели в своих кроватках. Валерий поднял оружие. Его рука дрожала.
– Не могу, – признался он. – У меня у самого такие…
Максим выхватил у него пистолет:
– Ну и дурак!
Он, в отличие от подельника, не дрогнул. Покончив с детьми, Перепелевский открыл портфель и достал полиэтиленовые мешки для мусора:
– Теперь мы их упакуем.
– Ты знал, что их придется убить, – сказал Свечкин.
Босс усмехнулся:
– Догадался!
Они упаковали трупы в пакеты, вынесли их из дома, засунули в машину, а потом, заехав в лесополосу, выбросили под деревья и забросали их листьями. А потом Максим вспомнил о камерах у входа в дом, которые наверняка запечатлели их лица. И похолодел. Их с Валерием могло спасти только одно.
В чужом городе бизнесмена из Приморска не знали. Впрочем, это было небольшим утешением. Полицейские разошлют ориентировку, и его быстро вычислят. Это в лучшем случае. А в худшем – они уже показали записи брату убитого, и тот наверняка жаждет мести. Никакие адвокаты им не помогут. Драгоценное время, когда можно было бежать из города и страны, утеряно. Надо же быть таким идиотом и не подумать о важнейших деталях!
Сейчас, сидя в кабинете у Татаринова и прокручивая в памяти те события, Максим лихорадочно соображал, как ему спастись, и с ужасом понимал, что спасение – лишь одиночная камера. Его размышления прервал голос Василия:
– Я дал тебе достаточно времени, чтобы подумать. Будешь сотрудничать со следствием?
Перепелевский тяжело вздохнул:
– А мне больше ничего не остается, начальник. Не стану темнить, мое участие в убийстве Лепишевых можно считать доказанным. Я блефовал, когда строил из себя невиновного.
– Камеры видеонаблюдения, – догадался Татаринов.
– Они, проклятые, – пробормотал Максим. – Так что умоляю: сажай меня в одиночную! Думаю, мои сотрудники уже вызвали адвоката. Он что-нибудь сообразит, а пока – предоставь мне возможность дождаться его.
– Тогда колись в убийстве Ковалевой, – предложил ему Василий.
Перепелевский развел руками:
– Знаешь, старлей, на мне уже висят четыре трупа, – произнес он. – Мне обеспечено пожизненное. Так что в моем положении одним трупом больше, одним меньше – какая разница? Но если
Он сказал то, о чем уже думал Василий. Правда, пока что единственным фактом в пользу непричастности задержанного к убийству Ларисы был лишь пресловутый топор: не какой-нибудь, а именно украденный с камбуза сторожевого корабля. Татаринов уже звонил Лазаревскому и интересовался, не приходил ли на корабль под каким-либо предлогом какой-нибудь гражданский, и лейтенант ответил отрицательно. Значит, Максим этого топора не крал, но мог случайно подобрать его или раздобыть каким-либо другим способом. Этот вариант Василий тоже не исключал.
– Что, начальник, задумался? – участливо спросил его Перепелевский. – Неужто уже нашел доказательства моей невиновности? Что у тебя не сходится? Может, нашли топор без моих отпечатков?
– Топор был украден с корабля, на котором служил Петряков, – заметил Василий. – Ты прав: этот факт говорит в твою пользу. Хотя и не совсем.
– То есть как – не совсем? – удивился предприниматель. – Я понятия не имел, где служил этот матросик, и не собирался навещать его, чтобы выкрасть с его лоханки топор. Я что, ненормальный?! С моей практикой я нашел бы сто разных способов убить их обоих и остаться в стороне. Разве не так?
– Как девушке удалось покинуть твой дом? – поинтересовался Татаринов. – Только не надо вешать мне лапшу на уши. Хочешь оказаться в одиночке – колись.
Перепелевский махнул рукой:
– Она действительно подслушала мой разговор со Свечкиным. Мы обсуждали убийство, он сетовал, что пришлось прикончить детей, боялся, как бы трупы не обнаружили слишком быстро, и предлагал похоронить их как следует. Так Лариска оказалась в курсе моих дел. На ее беду, я не вовремя распахнул дверь, и она едва успела отпрянуть.
– Что тебе сказала Ковалева, когда вы застали ее врасплох? – задал вопрос Татаринов.
– В том-то и дело, что ничего, – спокойно ответил задержанный. – Ее выдало лишь белое от испуга лицо.
– А ты как повел себя?
– А я тоже ничего не сказал, – признался Перепелевский, – однако поручил Свечкину ходить за ней по пятам и ловить каждое ее слово. Она была так взволнована, что забыла запереть дверь своей комнаты и сразу же позвонила Антону.
– Петрякову? – уточнил старший лейтенант.
– Ему, – подтвердил Максим. – Валерий рассказал мне, что Лариса умоляла Антона помочь ей выбраться из моего дома. Мол, она по дурости предпочла хорошему человеку настоящего бандита и убийцу, расправившегося с целой семьей. Потом моя бывшая деваха начала упрашивать Петрякова встретиться с ней и назначила место.
«Если я не приду, – сказала она, – сообщай в полицию. Возможно, меня уже не будет в живых».
Татаринов развел руками:
– И после этого ты утверждаешь, что не убивал ее?