Огни морского дьявола
Шрифт:
– Ты, часом, не экстрасенс?
– А мы все здесь экстрасенсы, – невозмутимо отозвалась она. – Так что надо?
– Ты такого Евгения Ломова, по кличке Псих, знаешь? – Василий подошел к ней поближе. Он ожидал, что женщина начнет ломать комедию и вымогать у него деньги, но Надя серьезно сказала:
– Знаю. Это мой гражданский муж.
– Во как! – заметил Виталий.
Бомжиха смерила его выразительным взглядом и констатировала:
– Значит, в ментовке мой разлюбезный.
Татаринов не стал ходить вокруг да около:
– А где же ему еще быть, коли он двух людей порешил?
На ее коричневом от загара лице отразилось
– Женька… Порешил?! Да быть такого не может… Он и мухи не обидит!
– А его бывшая жена говорит другое, – вставил Светин.
– Сволочь его бывшая жена, – бросила женщина. – Ну, бывает, что Женька огреет меня пару раз. Так это значит – любит. А чтобы кого-то убить – никогда! Да вы у любого из нашей компании спросите…
– Спросим, – пообещал Виталий. – А теперь разреши-ка нам в дом пройти.
– Валите, – не возражала она. – Да только ничего вы там не найдете.
– У вас есть топор? – напрямик спросил старший лейтенант.
– А как же, – отозвалась Надежда. – Вещь первой необходимости.
– А где он?
– Да вот, рядышком, – и она вытащила инструмент из груды мусора.
Светин взял его в руки:
– Придется нам его забрать.
Глазки ее налились гневом.
– Какие умные… А я чем буду работать?
– А я тебе другой привез, – откликнулся майор и достал из темного полиэтиленового пакета топор. – Даже подарю. Пусть у тебя будет два топора.
Бомжиха посмотрела на него с благодарностью:
– Вот это мужик! А на водку подкинешь?
– Конечно, Надя, – Светин полез за кошельком. – Только тогда давай уговоримся: ты нам расскажешь всю правду.
– Идет, – дрожащей рукой бомжиха взяла купюры. – И что надо делать?
– Пока что сиди здесь и никуда не уходи.
– Заметано.
Офицеры отправились в дом. В комнате по-прежнему царил порядок. Видимо, сожительница Ломова боялась нарушить его. Мужчины принялись за дело, и вскоре не осталось места, где бы они не пытались разыскать орудие преступления. Оставив в покое дом, они пошли в сарай, но и здесь не нашли ничего интересного. Если у этой четы и был топор, то только тот, который хозяйка отдала полицейским. Когда коллеги обыскали все интересовавшие их помещения, они вновь окружили Надю. Та по-прежнему ломала сухие ветки, однако в ее движениях чувствовалась какая-то нервозность.
– Женька никого не убивал, – тупо повторила она и посмотрела на офицеров. – Кстати, а когда произошло убийство?
– Третьего августа, – сказал Александр.
Надежда довольно засмеялась:
– Ну, касатики, освобождайте его с чистой совестью. Не мог он третьего своих родственников порешить!
– Это почему? – удивился Колесов.
Бомжиха подмигнула ему. Она вообще заметно повеселела.
– Да потому, что Степка Филин с соседней дачи где-то пару бутылок водки раздобыл, – начала женщина. – Ну, закусон у нас нашелся, и мы с Генкой Косым составили ему компанию. Короче, четверо нас было. А бутылки – две. Ну, все мы люди закаленные, доза, считай, пустяковая. Да только после первого стакана всем нехорошо стало. Мы списали это на жару и допили бутылочку, а потом заснули мертвецким сном. Хорошо, баба Генки Косого, Люська, нас обнаружила. В тот день она в город выбиралась, по помойкам пошарить. Люська принялась нас трясти, всех по очереди. А мы не реагируем. Ну, она и побежала к дяде Феде, дачнику, он часто на участке ночует. Федька – человек душевный, и деньжат подбросит, и продуктов. Так вот, он по
– Почему ты запомнила число? – поинтересовался Виталий.
– Да потому, что Федька каждый раз, когда кого-нибудь из нас видит, напоминает: «Третьего вы заново родились, ребята!» Где уж тут забудешь?
Коллеги переглянулись.
– Проверим? – спросил Василий.
– Это сделать легче легкого, – кивнул Колесов. – У врачей наверняка осталась запись.
Понурые, они сели в машину.
– С нами поедешь? – обратился Татаринов к Светину.
Тот махнул рукой:
– Нет, в прокуратуру. Я вас раньше высажу. Не возражаете?
– Как скажешь.
На поворотах автомобиль изрядно трясло. Майор задумчиво смотрел в окно.
– Как думаешь, почему Ломов взял убийство на себя? – спросил Василий.
Александр скривил губы:
– Мог бы и прочитать мои мысли. Нет, друг, думаю я не о Евгении. Тут как раз все понятно. Но если убийца – не он, выходит, это мой подопечный – Антон Петряков?
Услышав эту фамилию, оперативники вздрогнули.
Приехав в отделение, Колесов быстро позвонил на станцию «Скорой помощи» и получил подтверждение рассказа Надьки: действительно, третьего августа машина выезжала на вызов в дачный кооператив «Муссон». Четверо бомжей наглотались паленой водки и заснули бы вечным сном, если бы не бдительность одних людей и доброта других. Василий распорядился привести к нему Ломова. Тот вошел в его кабинет с наглой улыбкой на губах:
– И чего ты меня опять все допрашиваешь, начальник? Передавай дело в прокуратуру. Я сознался. Тебе что еще надо?
– Правду, – твердо сказал старший лейтенант.
Евгений усмехнулся:
– Какой правдолюбец! Или тебя моя кандидатура не устраивает? Обычно ваши к нам относятся благосклонно.
– Перестань паясничать! – прикрикнул на него Василий. – Нам стало известно: ты берешь на себя чужую вину. Третьего августа тебя откачивали после употребления отравленной водки. Это зафиксировано врачами. Ты никак не мог оказаться одновременно в двух местах.
Красное лицо перекосила злая гримаса:
– Мог! А ты не думал, начальник, что это я подмешал в водку отраву? Пока мои дружки спали, я и сбегал к Кудрявцевым, создав себе алиби.
– А пистолет ты где взял? – невозмутимо поинтересовался Колесов.
– А пистолет я уже давно украл у одного офицера, – отчеканил Ломов. – Стрелять меня учили в военном училище. Вот почему я не промахнулся.
Татаринов взял в руки чистый лист и принялся писать:
– Готовься на выход, – бросил он бомжу. – И впредь не делай глупостей. Кудрявцевых убили топором, и притом корабельным. Так что пошел вон отсюда! И чтобы возле Лилии ты больше не околачивался! Ты хотел разбить ей жизнь? Кто-то сделал это за тебя. По твоим понятиям, вы квиты. Вали к своей Наде и оставь в покое бывшую жену.
Евгений побледнел:
– Не боись, начальник, ее я не трону. Люблю я Лильку, хоть и много времени прошло. А насчет всего остального ты прав. Хотел на себя чужую вину повесить, чтобы женушка обо мне вспомнила, да ты мой замысел разгадал. Не я это. И не поднял бы я руку на ребенка. Все ты верно сказал.
Василий вручил ему пропуск:
– Катись колбасой и помни мои слова. Тошнит меня от тебя, брат, мочи нет!
Ломов взял листок и медленно вышел из кабинета. Колесов распахнул окно.