Огни на дорогах четырех частей света
Шрифт:
Дали поясняет:
– Этот экран построен по тому же принципу, как глаз мухи. Муха видит не только то, что прямо перед ней, но и то, что по сторонам, для этого ей не надо поворачивать голову. И этот экран – как глаз мухи, если распластать его на плоскости: опыт многовидения.
Дали любит опыты – они ведут к открытиям, к находкам нового и необыкновенного.
Необыкновенное – непривычное, неизвестное, даже чудесное, даже само «чудо» – является, в значительной степени, не чем иным, как переменой «угла зрения». Возьмем, например, стол. Стол – это просто мебель.
Вспоминаю замечательную картину Дали, которую видела на выставке в Нью-Йорке много лет тому назад и навсегда запомнила. Она называлась «Георгий Победоносец», но в ней не было ни всадника с копьем в руке, ни дракона, только гладкая поверхность тяжелого деревянного стола, написанного с невероятным реализмом (казалось, можно бросить на него книгу или поставить локоть). И этот тяжелый, косный предмет, безжизненную, как крышка гроба, доску, пронзил – пророс сквозь нее – нежный живой стебель, золотой колос пшеницы: «Георгий Победоносец»!
Сюрреализм зиждется на «подсознании» – на том темном, безбрежном, что скрыто «за порогом сознания». Из подполья «подсознания» встают порой странные, болезненные и жуткие видения, составляющие сюжет многих произведений Дали (сам художник называет их «параноическими» . Деформированные, размягченные (как эти «мягкие часы», так хлестко передающие чувство текучести времени, появляющиеся на многих картинах Дали) образы внешнего мира, сохраняющие с ним лишь слабую связь. Как рождаются они, почему воплощает их художник на своих полотнах? На прямо поставленный вопрос Дали ответил:
– Это живет во мне, мешает мне и требует выхода – куда же, как не на полотно?
Но также и совершенно иные, совсем не «параноические» видения возникают из-под кисти художника. Вот, его знаменитая «Тайная Вечеря» (находящаяся в музее Меллона в Вашингтоне), в которой художник ищет передать высшее – духовное – чувство: под влиянием этого чувства, двенадцать человек, сидящих за столом по сторонам – вправо и влево – от центральной фигуры Учителя, стали полупрозрачными, склонились к столу, на сложенные свои руки. Ничто внешнее для них не существует, они – «в духе». В красках и композиции картины – необыкновенная чистота, сосредоточенность, насыщенность каким-то нематериальным, прозрачным светом. Как далеко это отстоит от пугающих «параноических» видений! Как удалось художнику передать это?
Нам хотелось расспросить Дали об этом, но мы не успели – он повел нас дальше, по лабиринту своего сюрреалистического жилища. Как декорации из различных театральных постановок, проходили перед глазами комнаты. Собственно, слово «комнаты» не подходило к большинству из них – разделялись они между собой, большей частью, ступеньками, полками, цветами, драпировками и вместо дверей были широкие отверстия в стенах.
В одной из таких «амбразур», в комнате, к которой вели семь ступеней, мы заметили издали хозяйку дома, «Госпожу Галу», о которой Дали говорит: «Мадам Гала – господин в доме».
Мадам Гала была не совсем здорова – она
Дали повел нас дальше. Мы прошли по коридору, окна которого выходили на море, потом – через розовую ванную комнату, библиотеку, и еще и еще комнаты – и неожиданно оказались на террасе в саду. Здесь мы распрощались с художником: другие посетители – два шведских журналиста – уже ожидали его.
Ах, какой чудесный вид открывается с террасы! Глубокая тихая бухта, обрамленная каменными косами необыкновенно гармоничными по очертаниям; за ней – голубая беспредельность моря. Есть какая-то «нереальность» в этом пейзаже, что-то, напоминающее мираж. И еще – есть в нем неожиданное сходство с побережьем Белого моря на далеком-далеком севере: так же кажутся там миражами скалистые острова, вытянувшиеся длинными косами на неподвижной, словно застывшей, поверхности воды. Есть в этом пейзаже чистота и чудесное спокойствие, что-то, очищающее душу и поднимающее ее к свету. Что-то духовное – и отражено это полностью в «Тайной Вечере» Сальвадора Дали, где фоном картины служит этот пейзаж.
Как хорошо, что нет в Ллигате современных домов во много этажей, с одинаковыми окнами и дверьми, вырастающих теперь всюду по велениям всесильного стандарта! Постройка таких домов запрещена в его окрестностях: еще в 1953 году испанское правительство превратило Ллигат и его окрестности в «заповедник», издав указ, чтобы все осталось неизменным вокруг дома, где живет и работает Дали; чтобы сохранился пейзаж таким, каким он его любит. Чтобы ничто извне не мешало работе художника, которым гордится Испания.
Спускаясь с террасы на улицу по неровным каменным ступеням, я пыталась – и не могла – припомнить, где и когда видела лицо, похожее на лицо Сальвадора Дали. Но через несколько дней вспомнила золотую маску из Южной Америки, виденную мной в Британском музее в Лондоне. Сходство заключалось в острых – золотых на маске и как бы железных на лице Дали – усах. И еще в том, что лицо художника так походило на маску: за все время нашего визита оно не изменило выражения и ни разу не улыбнулось. Ведь маска не улыбается, или же – она улыбается вечно.
Есть серия открыток, изданных в виде альбома, изображающих дом Дали в Порт Ллигат. На обложке изображен Дали с кистью в руке за работой у мольберта. На нем небесно-голубая с черными инкрустациями куртка, на голове – красный колпак! Он одновременно напоминает шапку венецианских дожей, скифский головной убор и колпак клоуна. Черные волосы, чуть видные из-под шапки, зачесаны как парик. Серповидные усы и такие же (перевернутые в обратную усам сторону) брови. Рот слегка приоткрыт. Глаза скошены в сторону и вверх, с выражением ужаса – Дали, без сомнения, видит призрак!