Огни Парижа
Шрифт:
Роскошный ковер из шкуры белого медведя, вазы с цветами, экзотический запах пачулей и амбры – все это так ошеломило Линетту, что на какое-то мгновение она потеряла дар речи.
На кровати под покрывалом из венецианских кружев лежала женщина с золотистыми волосами, белоснежной кожей и прелестных очертаний алым ртом.
Женщина показалась Линетте знакомой, и внезапно ее осенило: перед ней была ожившая «Кающаяся Магдалина» с картины из гостиной внизу.
Глава вторая
Прелестное
– Кто вы? – раздался мелодичный голос. Линетта подошла ближе.
– Я Линетта Фалейз. У меня письмо от мадемуазель Антиньи к ее племяннице, Мари-Эрнестине.
– От тети Терезы? – радостно воскликнула женщина. – Как поживает моя тетушка?
Линетта в изумлении широко раскрыла глаза. Неужели эта богиня с мелодичным голосом и восхитительной молочно-белой кожей и есть Мари-Эрнестина?
Она достала письмо из сумочки и, приблизившись к роскошному в кружевах ложу, подала его женщине.
– Мне очень жаль, – начала она неуверенно, – но ваша тетушка… она… умерла.
– Умерла? – воскликнула Мари-Эрнестина и, перекрестившись, прошептала: – Упокой, Господи, ее душу. Да покоится она в мире.
Этот жест почему-то сразу успокоил Линетту.
Все ее опасения исчезли. Она впервые обратила внимание на цепочку с золотым крестиком, висевшую на шее у Мари-Эрнестины. Спускаясь на ее прекрасную грудь, он являл собой причудливый контраст с экзотической роскошью спальни.
Мари-Эрнестина вскрыла конверт и достала письмо.
– Мне пришлось написать его за вашу тетушку, – объяснила Линетта, – но она подписала его.
– Не могу поверить, что ее больше нет! – горестно воскликнула Мари-Эрнестина. – Вся моя родня давно умерла, она одна еще оставалась в живых. Последние годы она единственная звала меня моим настоящим именем.
Женщина замолчала и взглянула на Линетту.
– В Париже я известна как Бланш. Так меня прозвали девочки в монастыре за мою белую кожу, и никто уже больше не называет меня Мари-Эрнестина. – Она вздохнула и стала читать письмо.
Линетта, смиренно ожидая своей участи, присела на стул. На столике возле кровати она заметила статуэтку Христа из слоновой кости, и эта статуэтка, как и нательный крестик Бланш, произвела на Линетту какое-то успокаивающее, ободряющее воздействие, хотя девушка по-прежнему никак не могла признать в этой прекрасной женщине с головой вакханки племянницу mademoiselle.
Бланш продолжала читать. Какой у нее изумительный цвет лица, подумала Линетта, понятно, почему Мари-Эрнестину прозвали Бланш. А какие у нее яркие пухлые губы!.. (Год спустя Шарль Дине напишет о Бланш: «Ее потрясающий рот был создан, чтобы петь или пить шампанское – вино любви!»)
Линетта почувствовала, что, несмотря на окружающую обстановку, Бланш стала теперь ей более доступной, чем несколько минут назад, когда она только вошла к ней в спальню.
Дочитав
– Она любила меня, – всхлипнув, сказала она Линетте. – Тетя Тереза всегда любила меня. Как жаль, что меня не было с ней, когда она умирала!
– Все произошло очень быстро, – попыталась утешить ее Линетта. – Она почти не страдала. Мне тоже нелегко сознавать, что ее больше нет!
– Она писала мне, как она счастлива, что живет с вами и вашей матерью и учит вас. Но я всегда думала, что у вас есть средства, что вы богаты! Неужели правда, что у вас совсем нет денег?
– Совсем! – подтвердила Линетта. – После того как умерла мама, я два года жила на сбережения вашей тети, но я об этом ничего не знала.
– Вряд ли тетя много скопила, – сказала Бланш. – Но кое-что у нее все-таки было.
– Мне так стыдно, что я даже не подозревала о ее щедрости и доброте, – вздохнула Линетта. – Я бы могла найти какую-нибудь работу; хотя не знаю, что бы я могла делать, во всяком случае в нашей деревне!
Бланш взглянула на нее и улыбнулась. Эта непосредственная теплая улыбка, как искра, пробежала между двумя женщинами и сразу связала их узами дружбы.
– Мы нам что-нибудь подыщем, – сказала Бланш уверенно и позвонила в колокольчик. Тут же появилась горничная в изящном передничке с кружевами и внесла на подносе две чашки кофе и тарелку с круассанами.
Когда горничная вышла, Линетта робко спросила:
– Это ваш дом?
– Mais oui, – ответила Бланш, – но я здесь живу совсем недавно. Я почти пять лет прожила в России.
– В России? – изумленно переспросила Линетта.
Если бы Бланш сказала, что она жила на луне, то это не удивило бы девушку больше.
– Я забыла. Разумеется, тетя Тереза и не догадывалась об этом. Я посылала все свои письма во Францию с дипломатической почтой. В России почта безнадежна!
– Л что вы делали в России? – спросила Линетта.
– Гостила у… друзей, – ответила Бланш.
Ее последним словам предшествовала чуть заметная пауза, словно она хотела сказать еще что-то, но в последний момент передумала.
– Там было чудесно и так увлекательно! – продолжила она живо. – У меня был огромный дом на Большой Морской и бездна прислуги – там их называют «мужики», – а еще у меня был самый элегантный, остроумный и, уж конечно, самый веселый салон во всем Петербурге! Бланш слегка вздохнула.
– Helas! Какая роскошь, какие приемы и вечера, а какие мужчины!.. Просто описать невозможно!
Помолчав, она добавила, словно про себя:
– По вечерам весь великосветский Петербург собирался у моего самовара. Мы болтали, пили вино, любили! – Бланш улыбнулась, что-то вспомнив. – А рано утром прислуга собирала храпевших по углам гостей и развозила по домам! И, конечно, я имела бешеный успех во Французском театре!