Огонь и вода
Шрифт:
– Ваша милость, наш разговор вас никоим образом не касается, - холодно промолвил Франсуа.
– Отчего же? Касается. Что-то её высочество не рада с вами разговаривать, как я погляжу.
– После венчания вы сами сможете разобраться, чему она рада, а чему – не особенно. Пока же она ещё не ушла из нашей семьи.
– Ваше высочество, извольте закрыть рот, - сказал герцог Вьевилль. – И ступайте куда-нибудь… где вас ждут какие-нибудь дела, заждались ведь уже. А если вы непонятливы – так я ведь объясню, мне не трудно. И дорогу
Катрин даже глаза открыла от неожиданности – потому что никто не смел так разговаривать с Франсуа, с ним даже матушка говорила вежливо. И увидела небывалое – Франсуа стоял с разинутым ртом и силился что-то сказать – и, очевидно, не находил слов. Потом сурово глянул на Катрин – и устремился вниз по лестнице.
Катрин осталась с Вьевиллем. И что теперь? От спасителя не убежишь. Нет, убежишь, конечно же, дверка в тайный ход – вот она, прямо к озеру можно выйти. Но… нужно ведь хотя бы поблагодарить?
– Благодарю вас, господин герцог, - еле слышно прошептала она. – Только… он ведь нажалуется на вас отцу.
– Ну и пусть, - пожал тот плечами, своими широченными плечами. – У меня договор не с ним, а с его высочеством Людовиком. А с ним я уж как-нибудь договорюсь. Позвольте вашу руку? Я провожу вас, куда вы скажете, моя принцесса.
Он протянул ей свою широченную ладонь, и её рука прямо утонула меж его пальцев. Он осторожно потянул её вниз.
– Нет, не туда, - Катрин услышала внизу разгневанного Франсуа, и отца, который ему что-то отвечал. – Сюда, - быстро открыла свою заветную дверь, просочилась в узкий ход сама и затянула туда Вьевилля.
– Ух, - тихо рассмеялся он. – Потайной ход. Прекрасно. Куда он нас выведет?
– К озеру. Идёмте, - Катрин попыталась высвободиться, но не тут-то было.
Вьевилль держал крепко. Но очень осторожно.
Так и спустились – она впереди, он за ней, её рука в его руке. Тропа вела на берег, в заросли камыша. Там Катрин пряталась так, что её не находил никто.
– Простите, я… я пойду, - сказала она, не глядя на него.
Не могла она на него смотреть.
– Позвольте с вами, моя принцесса? Мне очень нужно кое-что вам сказать.
– Мне? Сказать? – ну вот ещё, что ему от неё может быть нужно?
Он передумал жениться? Из-за гадких слов Франсуа?
– Да, и чтоб нам не помешали. Вас будут искать?
– Только… к обеду. Через час с небольшим.
– Вот и отлично. Сдаётся мне, вы здесь знаете какое-нибудь место, где нас не найдут. Будьте любезны, покажите?
– Хорошо, - неуверенно произнесла Катрин.
И двинулась по тропе на берег.
Он спокойно шёл за ней и молчал, она слышала только шаги и дыхание. И что же, вот прямо привести его на берег? Или… если он что-нибудь ей сделает, она… она его утопит, вот. Сегодня он ей ещё не муж, это мужу нужно повиноваться, как отцу, а ему – пока ещё нет.
Эти странные мысли сначала ужаснули Катрин, а потом успокоили. Она не беззащитна. Наверное.
Катрин
– Пригнитесь, нас могут увидеть.
– Не увидят, - спокойно сказал он и принялся что-то колдовать.
– Что вы делаете? – забеспокоилась Катрин.
– Защищаю это место от ненужного нам с вами любопытства, моя принцесса, - он завершил и поклонился. – Можно ли здесь куда-нибудь присесть?
– Здесь болото, - с нервным смехом сказала она.
– Ничего, осушим, - и он впрямь принялся сушить высокую кочку. А потом – ещё одну. Снял свой плащ – простой, без вышивки, длинный и тяжёлый – и положил на обе кочки.
– Располагайтесь, моя принцесса, - и снова кланяется, будто на торжественном приёме!
– Благодарю вас, - Катрин тоже поклонилась и села.
Попыталась. Соскользнула и чуть не свалилась в воду, но была поймана, подхвачена и усажена на ту кочку, что повыше.
– Осторожнее, моя принцесса. Если вы упадёте в воду – не утонете, я думаю, вы же водница не из последних, но мне придётся вас сушить.
Он что, смеётся?
Катрин глянула – точно, смеётся! Над ней? Или… просто так?
– Вы… вы… - она понимала – что-то сказать нужно, но не знала, что.
– Я очень рад, принцесса, что женюсь на вас, - сказал он.
– Потому что я – это силы и связи моего отца? – быстро ответила она. – Его войска в случае нужды, и поддержка при дворе? И потому, что у меня богатое приданое? Два кресла из Феррайи и сундук с драгоценностями?
– Это всё важно, принцесса, и я был бы глупцом, если бы сказал – нет. Но – не только. Главное – это вы. Вы – самая прекрасная девушка на всём белом свете. И на небесах, наверное, тоже никого прекраснее вас нет. Я хочу жениться на вас потому, что хочу вечность смотреть в ваши глаза и слушать ваш голос. И хочу, чтобы вы улыбались. Люди улыбаются, когда им хорошо. Что сделать, чтобы вам стало хорошо?
Что? Чтобы улыбалась? Зачем?
Он опустился прямо на дорожку – и его лицо оказалось близко. Она осмелилась – и взглянула, прямо в глаза. Серые, с искорками. Что ему надо?
А он всё говорил. Негромко – он умеет негромко, оказывается! Что потерял покой с того дня, как впервые её увидел. Что живёт от обеда и до ужина, потому что она выйдет и сядет с ним рядом, и можно будет хоть кусок мяса ей подать, и посмотреть на её профиль в свете магических огней, и на её маленькие ручки, которые она, чуть что, прячет под манжетами. Что она любит? Какие цветы? Он достанет, если здесь таких нет. Какие фрукты? Можно привезти любые. Какие книги? У него в доме есть книги, много, два сундука, или даже три. Музыкальные инструменты? Шелк для вышивки, или чем она ещё любит заниматься? Может быть, она будет вышивать, а он – рассказывать истории, он знает много?