Огонь любви

Картленд Барбара

Заглянув в спальню мальчика, она убедилась, что он по-прежнему спит. Вошедшая следом в детскую миссис Барнстейпл сообщила, что термометр ищут. Глядя на спокойно спящего мальчика, они решили не будить его, когда Мэтьюз принесет градусник.

– После той жары, к которой он привык у себя на родине, вряд ли здешний климат окажется для него подходящим, – заметила экономка. – Зимой ждите простуды, крупа и всяких прочих недомоганий. Здесь порой бывает холодно, как в богадельне. Не могу понять желания отправить ребенка именно сюда.

– Он… он плохо переносил жару, –

быстро ответила Карина.

– Весьма странно, особенно если учесть, что он должен был бы привыкнуть к ней.

– Я знаю, – согласилась Карина, – но мне объяснили именно так, а учитывая его происхождение, можно не сомневаться, что у него были самые лучшие доктора.

– О, безусловно, – улыбнулась миссис Барнстейпл. – Для таких людей деньги не проблема. Жаль только, что этого нельзя сказать о нас, а о его светлости в особенности.

Было видно, что миссис Барнстейпл, забыв благоразумие, собирается сообщить что-то по секрету. Как ни хотелось Карине воспрепятствовать этому, боязнь ненароком обидеть пожилую женщину, которая была к ней так добра, взяла верх.

– Вот, к примеру, его светлость, – экономка буквально сгорала от желания поделиться с кем-нибудь своей новостью. – Миссис Ньюмен сказала мне по секрету, что с тех пор, как этот сэр Перси Рокли появился здесь, его светлость каждую ночь проигрывает ему тысячи фунтов.

– Но почему лорд Линч делает такие высокие ставки? Он совсем не похож на азартного игрока – в отличие от многих своих гостей.

– Если хотите знать, это все друзья сэра Перси, – с усмешкой заметила экономка. – Никогда бы не подумала, что мистер Джастин станет таким. А что за милый ребенок он был в детстве. И потом в Итоне, один из самых привлекательных молодых людей, каких я только знала.

– Отчего же он так переменился? – спросила Карина. Она вовсе не хотела принимать участие в обсуждении достоинств и недостатков лорда Линча и тем не менее не могла удержаться от вопроса.

– Это случилось после смерти мистера Джайлза. Мне кажется, мистер Джастин никогда не хотел быть наследником.

– У него был старший брат? – удивленно спросила Карина.

Миссис Барнстейпл утвердительно кивнула.

– О, да. Мистер Джайлз был на пять лет старше, и ее светлость просто обожала его. У нее словно помутился разум, когда пришло известие о его кончине. Ее светлость и прежде не думала ни о чем, кроме замка и фамильной гордости – а теперь стала буквально одержимой этим. Иногда… – экономка понизила голос, мне кажется, что ее светлость на этой почве слегка повредилась в рассудке.

– Ох… – Карина не знала что и сказать.

– Потому-то она и не выносит, когда его светлость проигрывает деньги в карты. Она считает, что эти деньги принадлежат не ему, а семье. Здесь все принадлежит семье – род должен продолжаться. Бывало, она часами рассказывала мне, что значит носить имя Линч и какое место в истории занимает семейство Линчей.

Миссис Барнстейпл сделала паузу и продолжила:

– Порой можно подумать, что речь идет о членах королевской фамилии или вообще о каких-то божествах, которым мелкие людишки, вроде нас с

вами, должны поклоняться.

Карина промолчала, ибо чувствовала, что ей нечего сказать, разве только попросить миссис Барнстейпл не обременять ее своими секретами.

А экономка была на десятом небе оттого, что у нее есть слушатель.

– Видите ли, ее светлость сама будет из Линчей, – продолжала она. – Она троюродная сестра своего супруга.

– А мистер Джайлз, кажется, так вы его назвали, он получил титул после смерти отца?

– Нет, нет, мистер Джайлз скончался за границей. Мне доподлинно неизвестно, что именно случилось. Ее светлость говорила, что произошел несчастный случай.

Воспоминания вызвали у миссис Барнстейпл тяжелый вздох.

– Когда через два месяца после гибели мистера Джайлза не стало и самого лорда Линча, для ее светлости это было настоящим ударом. Да оно и понятно. Именно тогда ее светлость слегла и сказала, что больше не выйдет из своей комнаты. Впрочем, это не имеет большого значения, она и так знает, что делается в доме.

– Как же ей это удается?

– Она узнает все не только из того, что мы ей рассказываем. Каждый из нас вносит свою лепту, сообщая, что делается в доме. Она завтра бы уволила всех нас, покажись ей хоть на мгновение, что мы от нее что-то утаиваем.

Миссис Барнстейпл посмотрела через плечо, хотя в комнате, кроме нее и Карины, никого не было.

– У нее будто инстинкт какой-то: она всегда знает даже то, о чем ей еще не говорили. Сколько раз я поднималась в ее спальню сообщить что-нибудь, заслуживающее внимания. И только я входила в комнату, первый же заданный вопрос говорил, что она догадалась, о чем я собираюсь говорить.

Карина поежилась.

– Это кажется сверхъестественным, – сказала она.

– Как это верно! – воскликнула экономка. – Помяните мое слово, мисс Уорнер, когда вы по живете здесь, вы убедитесь, что ее светлость – не обыкновенная женщина.

Ключи на поясе миссис Барнстейпл зазвенели, словно соглашаясь с этим глубокомысленным утверждением.

В это время открылась дверь, и в комнату вошла горничная ее светлости мисс Мэтьюз с термометром в руках.

– Прошу прощения, мисс Уорнер, я принесла миссис Барнстейпл ее термометр, – вежливо сказала она и, протянув экономке ее вещь, добавила: – Я должна извиниться, что так задержала его. Ее светлость положила его в ящик прикроватного столика, и я совершенно забыла о нем, пока вы не напомнили.

– Спасибо, мисс Мэтьюз, – поблагодарила экономка, с достоинством принимая и термометр и извинения. – Ребенок спит, и мы решили пока не будить его.

– Конечно, не стоит, – согласилась мисс Мэтьюз. – Какой славный мальчуган, верно? Вы видели короля, мисс Уорнер?

– К сожалению, нет, – ответила Карина, довольная тем, что может говорить правду.

– Конечно, я слышала от ее светлости о дедушке этого мальчика, но мне он всегда представлялся какой-то зловещей личностью.

– Ну, вряд ли он здесь появится, – отрезала миссис Барнстейпл. – Оно и к лучшему: у нас и так достаточно дурных людей в доме.