Огонь на снегу
Шрифт:
Усевшись в сани, Алида почувствовала, что можно вытянуть ноги, и ощутила мягкий подогрев снизу.
«Совсем, как в постели!» — подумала она и покраснела.
Слуги помогли князю надеть черную соболью шубу и такую же шапку, в которых он выглядел невероятно красивым и немного беспутным, чего раньше Алида за ним не замечала.
Он уселся рядом с женой, и слуги накрыли их сначала атласной накидкой, а сверху покрывалом из белой лисы и горностая. Засунув руки в белую пушистую муфту, Алида взглянула вперед и увидела раздвинутые атласные шторы, расшитые звездами,
Чьи-то невидимые руки вытолкнули сани в сад.
Стояла лунная ночь, и хотя было холодно, то был не жестокий, пронизывающий холод Петербурга, а скорее мягкий морозец, характерный для английской зимы.
Алида слышала, как за ними закрылись окна, и они остались одни под черным звездным небом со сверкающим полумесяцем. Князь повернулся к жене и обнял ее. Она почувствовала, как в муфту проскользнула его рука и сжала ее пальцы. Алида затрепетала от его прикосновения, от нежности, с которой он ласкал ее нежную кожу.
Вдруг Алида услышала музыку: играл целый струнный оркестр. Звучал тот самый вальс, под который они с князем танцевали в оружейной. Она взглянула в лицо мужа, низко склоненное к ней.
— Это очень красиво! — тихо прошептала Алида.
Из-за его близости и ласкового прикосновения рук она почти потеряла дар речи.
— Посмотри на горы, моя драгоценная!
Она подчинилась, не совсем понимая, что происходит, но бесконечно счастливая тем, что он рядом.
Взглянув на огромную гору, живописно очерченную на фоне звездного неба, высоко, почти на вершине, она увидела свет. Он был слабым, едва заметным, и она сначала подумала, что ошиблась. Но вот вспыхнуло еще несколько огоньков, которые по мере приближения увеличивались. В темноте блестели вспышки огней, сливающиеся почти в светящуюся реку.
Теперь Алида услышала, что музыка зазвучала громче, и нежный, мечтательный вальс сменился мелодией, которая всегда ассоциировалась у нее с Россией. Эта музыка бередила чувства и вызывала восторг и возбуждение.
Огни все приближались, и наконец Алида увидела среди деревьев пламя огромного костра. Огонь поднимался высоко к небу, а вокруг него весело танцевали мужчины и женщины в национальных костюмах.
Алиду настолько влекли звуки музыки, что ей казалось, будто она и сама танцует вокруг огня. Возбужденная, она схватила руку князя и впилась глазами в кружащиеся фигуры и мерцающие огни. Она чувствовала, что князь наблюдает за ней, за ее открытым от возбуждения ртом, за ее профилем, красиво очерченным на фоне белого меха капора.
— Огонь на снегу! Я всегда хотел показать его тебе, моя любимая!
— А я не поняла, что ты имел в виду, когда сказал это, глядя из окон дворца!
— Но теперь ты понимаешь, что это не сказка?
— Я думала, речь шла о каком-то символическом огне!
— Мне хочется пробудить этот огонь в тебе, моя любовь. Огонь нашей любви, который выжжет из нашей жизни все холодное, жестокое, безобразное и принесет нам радость обладания друг другом.
Языки пламени поднимались все выше к звездам, и танец становился все быстрее. Фигуры танцоров казались
Сердце Алиды билось в такт музыке, она вся трепетала от восторга. Это ощущение усилилось, когда она почувствовала прикосновение рук князя, вызвавших в ней доселе неизведанные чувства.
Сани тронулись в обратный путь, и вскоре они уже оказались снова во дворце, в зимнем саду, где благоухали фиалки и куда еще доносилась музыка.
Свет в саду стал серебристым, и в нем серебряными звездочками мерцали апельсиновые цветы.
Алида чувствовала на себе восхищенный взгляд мужа, когда тот нежно развязывал ленты ее капора. Меховые покрывала, шубы и шапки куда-то таинственно исчезли, и они остались лишь под белым атласным покрывалом. Князь медленно развязал пояс ее туники. Сердце Алиды забилось от волнения, ее грудь высоко вздымалась код мягким шелком.
Князь долго смотрел на нее, потом очень ласково сказал:
— Ты — мое сердце, моя душа, вся моя жизнь!
Он обнажил ее плечо и поцеловал шрам от пули князя Ивана.
— Нет… пожалуйста! — взмолилась Алида. — Я не хочу, чтобы ты смотрел на него! Он отвратителен!
— Он прекрасен! Это украшение любви, моя дорогая! К этому следу я всегда буду относиться с почтением: ведь он спас мне жизнь!
Он очень нежно поцеловал ее, и его губы опустились ниже по ее белой коже. Алида почувствовала дрожь от доселе неведомого волнения.
— Ты дрожишь? — спросил он.
— Да… ты же чувствуешь…
Князь поцеловал маленькую ложбинку на ее груди.
— Это мое — все мое! — шептал он.
Его рука ласкала ее грудь, а губы целовали нежную шею. Алида ощущала, как охвативший ее трепет превращается в огонь.
Словно угадав ее состояние, князь промолвил:
— Я научу тебя, моя прелесть, гореть от восторга любви, чтобы больше не было пугающего тебя холодного снега, а только тепло чудесного огня!
Его поцелуи пробудили в Алиде неудержимое желание, которое она по своей невинности не совсем понимала, но ей хотелось, чтобы он продолжал ласкать ее, крепче прижимал к себе и прильнул к ее губам.
— Научи меня! — шептала она. — Да, научи меня… стать для тебя всем… Делать все, что ты хочешь!
— Ты — моя осуществленная мечта! Я буду любить тебя вечно, пока звезды не посыплются с неба!
Он целовал ее глаза, лоб, щеки. Алида вся трепетала. Ей хотелось чего-то такого, что она не могла выразить словами, но чего, однако, жаждала всем своим существом.
Князь посмотрел на ее раскрытые губы, на полные пробуждающегося желания глаза и сказал:
— Скажи мне, любимая, те слова, которые я больше всего хочу услышать! Скажи то, чего никогда не говорила мне! Слова, которых я жду с таким нетерпением, которые необходимы мне сейчас и всегда!
Алида поняла его и, хотя в своем возбуждении она почти не могла говорить, все же прошептала по-русски:
— Я люблю тебя!
Князь еще крепче обнял ее.
— Я так ждал этих слов! Я люблю тебя, моя дорогая, мой цветок, мой мир, моя жена!