Огонь наших сердец
Шрифт:
Красивая, молоденькая совсем, хорошо, если восемнадцать исполнилось. Глазища в пол-лица, взгляд растерянный, талия тонюсенькая, грудь, которую скорее демонстрировал купальник, чем скрывал. Мало того, что красивая, ещё и видно невооружённым взглядом, что хорошая. Хорошая. Такой славной девчушке нужен нормальный пацан, без всего того дерьма, которое успело прилипнуть за не такую и долгую жизнь к Пашке.
– Про честность с МЧС говорить будете, – осадил Игнатьич едва не начавшееся восстание «товарищей отдыхающих».
– Павел, Амгалан, вы здесь останетесь,
Приказ обсуждению не подлежал, ясно, что такого уровня решения, касающиеся штатских, тем более, когда приходится задействовать смежные службы, принимаются не старшим лично. Он приказать пригнать вертолёт, катер, подводную лодку или дирижабль не мог. Партия сказала, комсомол ответил. Проблемы индейцев, как и полагается, шерифов не волнуют.
– Понял, – вздохнул Амгалан, обвёл усталым взглядом присутствующих, бросил под ноги рюкзак с провизией. – Потом вас догонять?
– Потом будет потом, – отмахнулся Игнатьич.
– Далеко к вертолёту идти? Вещи можно будет взять с собой? Можно поторопить спасателей? – понеслось со всех сторон.
Засуетились, смотри-ка на них. Неужели сообразили, что могут превратиться в пережжённые куски мяса из-за собственного идиотизма? Пожарная обстановка – хоть святых выноси, а эти идиоты вздумали отдохнуть на природе. Не отдыхается им рядом с мамками, папками, у компьютеров сидя, под сериальчик и пивко.
– Вещи ваши никто не потащит, только самое, подчёркиваю, самое необходимое. О месте посадки вертолёта пилот сообщит отдельно, но, насколько я знаю местность, километров пятнадцать вглубь, – он махнул в сторону кажущейся непроходимой тайги.
– Пятнадцать? – пискнула та, что в белом купальнике, и нервно, с каким-то неясным упрёком посмотрела на Пашу, словно это он её сюда приволок.
– Может и двадцать, – явно для острастки преувеличил Игнатьич. – Вы можете отправиться к реке, через недельку катера освободятся, за вами пришлют. Только имейте в виду, если полыхнёт, – он показал взглядам на шпили убегающих ввысь деревьев. – Как раз всю неделю и проторчите в воде…
– Может, не полыхнёт? – в ответ совсем тихо пропищала говорящая.
– Может и не полыхнёт, – вставил Пашка.
Невозможно жалко стало девушку. Смысл продолжать запугивать ту, что, кажется, уже моргать боится и дышит через раз? Уж она-то точно проблем спасателям не создаст, а сама огребёт по самые уши. Пригнать вертолёт ради компашки сумасбродных студентиков – не шутки. С рук не спустят, точно миром не отпустят. Штраф вкатают такой, что долго придётся с карманных денег отдавать, если мама с папой не раскошелятся, конечно.
Игнатьич ушёл, махнув на прощание рукой, оставшиеся с ним бойцы двинулись за ним, вздохнув на прощанье. Остановиться и передохнуть хотелось неимоверно, скинуть спецодежду, вытянуть ноги, пожрать, наконец. У отдыхающих наверняка есть чем поживиться, помимо опостылевших даров природы и тушёнки. Угостят, поди, не пожадничают.
Павел потянулся, скинул форменную куртку, следом футболку, обувь, залез в рюкзак,
– Пойду, искупаюсь, – он взмахнул рацией, показывая, что на связи.
– Иди, – кивнул напарник, тоже стягивая куртку, в которой, откровенно говоря, становилось невозможно жарко, просто невыносимо.
Техника безопасности техникой, подбирающийся полуденный зной – зноем.
– Вас проводить? – услышал Пашка от девушки в белом купальнике.
Только теперь она была в сарафане детской расцветки в ярко-синий, мелкий горошек, наверное, модный. Что бы он понимал в моде студенток, а то и школьниц!
– Думаешь, заблужусь? – улыбнулся он, невольно скользя взглядом по ладной фигурке.
Вот же чёрт, хоть глаза себе выкалывай! Пашка не помнил случая, чтобы за все годы семейной жизни он настолько залипал на постороннюю женщину, а тут и не женщина, девушка, пусть и красивая. И до свадьбы не замечал за собой подобного, иначе бы не женился. Бывало, отметит чью-то красоту, скользнёт пару раз взглядом, но как поглядел, так и забыл, а сейчас… Самому противно!
Противно и приятно одновременно – парадокс.
– Нет, – стушевалась девушка в синем сарафанчике. – Не думаю. Просто…
Зацеловал бы, прямо сейчас, не сходя с места зацеловал с ног до головы.
– Ладно, пошли, – кивнул он. – Тебя как хоть зовут-то, красавица?
– Марина.
– Павел, – представил он. – Можно Паша.
Глава 5
Зачем пошла к реке с Павлом – Пашей, как он сказал, можно его называть, – я не могла себе ответить. Стало страшно, не по себе, как-то жутко.
Вспомнился Мамукан, где мы останавливались всего-то несколько дней назад. Перебранка собак, мяуканье котов, крик петуха поутру. Главное – люди. Все те мужчины, женщины, старики, старухи и дети, которых мы встретили там. Ведь кто-то из них погиб страшной смертью, в огне.
До сегодняшнего дня подобные трагедии случались за периметром моей жизни, в сериалах и новостях, а сейчас коснулось лично, пусть невзначай, походя, но всё же от холодка по телу избавиться я не могла.
Показалось, что рядом с Пашей будет спокойней. Будто лесной пожар начнётся вот-вот, прямо здесь и сейчас, и только он сможет меня спасти. Глупости, но от липкого страха избавиться я не могла, потому и напросилась с пожарным или пожарником… как правильно? Или вообще авиалесоохранником?
Паша зашёл в воду, передёрнул плечами и тут же махнул туда целиком, с головой. Я невольно залюбовалась размахом плеч, словно видела перед собой голливудского красавца. Фигура у него и правда была подтянутая, спортивная, главное – в каждом движении чувствовалась сила. Ещё бы, с такой-то работой.
– Марин, – Паша поймал мой взгляд, отчего захотелось провалиться сквозь землю. – Отвернёшься на минутку?
– Да, да, конечно, – поспешила я ответить, демонстративно развернулась на коряге и уставилась на тропинку, ведущую к лагерю, где суетились друзья-приятели.