Огонь посредине зимы
Шрифт:
– Это мы еще посмотрим!
Евгения расправила плечи, приосанилась.
Рудольф тяжко вздохнул. Ну как объяснить ей, что даже чисто внешне Евгения кронпринца не привлечет? Что женится он исключительно по расчету, тоже на какой-нибудь принцессе, потому как будущему королю даже дочь графа не ровня.
Жалко ее! Судя по алтарю, совсем помешалась на Мануиле. Приглашение его величества как раз кстати. Здесь, в глуши, в одиночестве, Евгения и дальше станет грезить о несбыточном, а в столице быстро
– Осуждаешь?
Судя по тону, которым она задала вопрос, обязан был.
– Нет, если ты уберешь эти художества, – Рудольф обвел рукой алтарь, – и ограничишься обычными вздохами.
– А если не уберу? Заставишь?
Воистину, Евгения отлично маскировалась! Он-то думал, она серая мышка, а сестра пошла в мать.
– Просто глупо, Эжени, очень глупо!
– Не глупее твоих похождений и забав отца.
Евгения стянула перчатки и взлохматила светлые волосы. Шпильки водопадом полетели на пол. Она в сердцах забросила их носком ботинка под кровать.
– Я не слепая и не глухая, я тоже хочу счастья! Мануил будет моим.
– Хорошо, хорошо! – примиряюще вскинул руки Рудольф.
Ему не хотелось ругаться. Да и повод пустяшный – подумаешь, девичья влюбленность! Не было у нее ничего с кронпринцем и не будет.
Выдержав паузу, Рудольф с таинственным видом добавил:
– Ну, раз ты, оказывается, жить не можешь без кронпринца, то я тебя обрадую.
Глаза Евгении лихорадочно заблестели. Прижав руку к груди, она в надежде подалась к нему, обратилась в слух.
– Мы едем в столицу.
– Насовсем? – не веря своему счастью, уточнила Евгения.
– Надолго, – уклончиво ответил Рудольф.
Он пока понятия не имел, каких именно услуг потребует от него король.
– Я люблю тебя, братец!
Завизжав от радости, Евгений повисла на нем, расцеловала в обе щеки.
– Ты ведь не считаешь меня дурой, не попытаешь выдать замуж?
Отстранившись, сестра заглянула ему в глаза. В ее собственных плескалась тревога.
– Я с трудом защитила своего Мануила. Представляешь, отец хотел раздавить его каблуком. Его – каблуком! Мерзко, мерзко, мерзко!
В расстроенных чувствах она заметалась по комнате и рухнула на кровать.
– Отец собирался выдать тебя замуж? За кого?
– Неважно!
Перекатившись на бок, Евгения села и расшнуровала ботинки.
– Он только грозил, а потом умер. Мама говорит, очередная любовница довела. Но ты к нему все равно сходи, – беззаботно щебетала сестра, будто очередную сплетню пересказывала. – Памятника пока нет, только надгробие. Ты уж сам какое-нибудь закажи, а то я очень от похорон устала! Знаешь, как тяжело плакать, когда плакать совсем не хочется?
– То есть ты рада?
Слова Евгении ему совсем не понравились.
– Ну… – Сестра
– Кого просила? Кого-то конкретно?
Унявшиеся было подозрения вспыхнули с новой силой.
– Ой, братец! Хозяйку луны я просила, вот кого. Мама тоже ни капельки батюшку не жалеет, почему я должна? Тебя здесь не было, а он… Представляешь, если бы он на ком-то из своих любовниц женился? Мачеха бы точно меня за старика выдала, самого мерзкого, вонючего. То ли дело мой Мануил!
Евгения томно вздохнула, прикрыла глаза и перенеслась в страну розовых грез. Убедившись, что ничего больше от нее не добьется, Рудольф ушел.
Короткий разговор по зеркалу связи с семейным врачом окончательно поставил точку в отношении отца. Мэтр Одуш не сомневается в поставленном диагнозе, категорично отмел возможность насильственной смерти Фердинанда:
– Сердечко у него пошаливало от женщин. Скажу как есть, без экивоков. Сколько раз предупреждал: остановитесь, не гонитесь за молоденькими!
– А про спир правда?
– Чего не знаю, того не знаю, но могло быть. Забавы с ледяными женщинами вредно сказываются на здоровье, не удивлюсь, если именно они спровоцировали приступ. Крайне не советую! Настоящие, из крови и плоти, женщины всегда лучше, хотя и от них «подарки» случаются.
– Не беспокойтесь, – устало улыбнулся Рудольф, – я осторожен, а спиры меня не прельщают.
– Вот и славно! Еще раз мои соболезнования и, надеюсь, до нескорой встречи.
Глава 3
– Кошелек он и есть Кошелек!
Ласло Бредуш в досаде бросил карты на липкий от эля стол.
Матеуш Ласка лишь улыбнулся в пышные усы и сгреб в карман горстку меди – свой выигрыш за сегодня. Бывало, когда везло, сам Лай нашептывал в уши карты приятелей, он выигрывал целый грош, но сегодня в копилку Кошелька – прозвище говорящее, показывавшее отношение к деньгам, – отправилось чуть больше пяти талеров. Деньги тоже не малые – на хозяйство той же Тессе, своей падчерице, он выдавал по талеру в неделю.
– Слышал, ты жениться надумал…
Налитый за счет заведения эль несколько сгладил горечь от проигрыша, между приятелями завязалась оживленная беседа. Устроившись возле камелька в трактире «Пятнышко», они ели, пили, лениво наблюдая, как суетятся, обслуживая гостей, две старшие племянницы Матеуша. Вскоре к ним присоединилась его падчерица – сложно не заметить ее, яркую, даже в полутьме. Тесса разительно отличалась от прочих аверденок – волосы цвета черешни, зеленые глаза, тонкий стан. Та же сестра Матеуша – плотная, крепко сбитая баба с неприметными мышиными волосенками, а эта словно фея.