Огонь прекрасных глаз
Шрифт:
Уже почти у самого входа я услышала, как мужской голос спросил:
– Ну, как, много по записи на завтра?
– Да вот, Михаил Константинович, взгляните сами, порядочно вообще-то.
Я оглянулась и увидела самого Аверина. Почти такой же, как и на фотографии, которую я взяла у Оксаны. Нет, на том снимке он даже получше смотрится, пофотогеничнее, что ли. Ясно одно – на фоторобот он совсем не похож. Кстати, по комплекции он не подходил тоже. Высокий, да. Но в то же время – подтянутый, худощавый. А тот дядька, наоборот, плотного телосложения. Сзади меня послышался голос:
– Вон та девушка, вон, у двери. Она и Валю нашла, и Антона задержала, – я услышала знакомый голос женщины, которая показывала мне окно в злополучный кабинет с улицы. Я прибавила шаг.
– Девушка,
Нет уж, благодарю покорно! Эдак я еще потеряю бог знает сколько времени. Знаю я эти показания, протоколы, дознания… Медаль мне все равно не дадут, да и нужна она мне, как… Мне бы сейчас хоть какую-нибудь зацепочку, какую-нибудь ниточку! А то ведь нет ничего конкретного, и времени прошло уже достаточно.
Я села в машину, закурила. Надо встретиться с Асей и еще раз, уже более основательно, поспрашивать ее об окружении Ольги. Ведь должен же кто-то за всем этим стоять? А может, все это связано не столько с самой Ольгой, сколько с Асей? Почему-то эта мысль подспудно постоянно живет во мне… Интуиция, наверное. А она меня редко подводит. Я взяла сотовый и набрала номер Аси. Она оказалась дома.
– Алло, Ася?
– Да, это я. Таня, вы? Как дела? Узнали что-нибудь?
– Как раз об этом я и хотела поговорить. Нам нужно встретиться. Сейчас это сделать возможно?
– Да, я свободна. Приезжайте.
Минут через двадцать я уже была у Аси. Из просторной прихожей (размером с небольшую комнату) я попала в большую гостиную. Большую, но тем не менее очень уютную и оригинальную. «Изюминкой» этой комнаты было ее убранство в соответствии с законами и традициями древнекитайского учения «фэн-шуй». На одной из полок стеллажа расположились малиновый феникс, зеленый дракон и черная черепаха. У самого окна стояла специальная подставка, а на ней – необычной формы круглая полочка с маленьким постаментом для фигурок в виде добродушных старичков с большими широкими лбами. Другим украшением комнаты был большой ярко-красный узел, сплетенный из шелковых ниток. На одной из стен висел постер с китайскими иероглифами вверху и внизу и персиком посередине. Наконец, в разных местах гостиной стояли специальные подставки с ароматическими палочками, распространявшими тонкие, нежные запахи.
– У вас очень необычная и уютная обстановка, – сказала я.
– Спасибо. Однажды я зашла в магазин «Мудрость столетий» и… с тех пор стала поклонницей фэн-шуй. Очень красочный и загадочный мир… Хотите кофе?
Я уже начала ощущать голод и поэтому кивнула головой в знак согласия, решив, что и растворимый кофе тоже сойдет. Но кофе неожиданно оказался очень вкусным, а к нему хозяйка подала несколько видов печенья, разложенного в плетеные сухарницы.
– Ася, – с удовольствием поедая сдобу и делая маленькие глотки из кофейной чашечки, – расскажите мне, как вы познакомились с Ольгой. Все, с самого начала.
– Но я ведь вам уже говорила, что с Олей мы вместе учились в хореграфическом училище, восемь лет стояли рядом у балетного станка… Я не знаю, что конкретно вас интересует.
– Рассказывайте обо всем подряд, а я отберу нужные мне факты.
– Ну, хорошо. Я сейчас.
Ася встала, прошла в одну из смежных комнат и вскоре вернулась с альбомом в руках.
– Я думаю, будет лучше, если я проиллюстрирую сказанное фотографиями. – Она открыла альбом. – Вот здесь мы с Олей – в начальных классах, на уроке классического танца. – С фотографии на меня смотрели симпатичные девчушки с гладко причесанными головками с прямым пробором и «кичкой» на затылке, забранной в ажурную сеточку. Вытянутые подъемы ног, удлиненные кисти рук… На следующей фотографии девочек сменили две девушки с нежными, одухотворенными лицами, со взглядом, обращенным как бы внутрь себя, с великолепной осанкой.
– Это мы уже на курсах, – прокомментировала Ася фотографию.
– А чем вы занимались во внеурочное время?
– Ох, – вздохнула Ася, – свободного времени оставалось так мало! Из дома – в училище, из училища – в репетиционный зал театра (там тоже проводились уроки и репетиции балетных номеров), потом – снова в училище,
– У Ольги были какие-либо увлечения в училище?
– Ну, конечно. Она вообще пребывала в состоянии постоянной влюбленности. И каждый раз ей казалось, что это – на всю жизнь. Она летала, как на крыльях, ее глаза блестели, на уроках она нередко отвечала невпопад, на репетициях порой часто забывала порядок движений. Но через некоторое время она все реже и реже упоминала о предмете своих воздыханий, а еще позже уже искренне недоумевала, куда же подевалась былая страсть. Вот, смотрите, – Ася вынула из альбома групповой снимок, – вот Леша Кузнецов, а вот – Витя Макаров, бывшие Олины поклонники. Это, так сказать, взаимная симпатия. Но была и неразделенная любовь, только не со стороны Оли, а наоборот. Когда мы учились на последнем, третьем курсе. Мы тогда часто репетировали в театре, почти всех его сотрудников знали, что называется, в лицо. И вот незадолго до выпуска в Олю влюбился главный художник театра, Карен Мартиросян. Его снимок есть в моем альбоме, мы все вместе фотографировались после праздничного концерта на годовщину Октября. Сейчас найду… Ага, вот он, – Ася указала на мужчину с пышной шапкой курчавых волос. – Карен сделал Оле предложение. «Выходи, – говорит, – за меня замуж, ни в чем не будешь нуждаться. Можешь и не работать, я тебя всем обеспечу».
– И что же Ольга?
– А она тогда очень рассердилась. «За кого, – говорит, – он меня принимает? Как можно продавать себя, да еще и старику?»
– А он действительно был старый?
– Карену тогда было тридцать восемь лет. А Оля, да и я тоже, молодыми тогда считали мужчин до тридцати. К тому же Оля в то время была влюблена в Валерия Нагашева. Она просто не сводила с него восторженных глаз и совсем не обращала внимания на Карена.
– Ольга с мужем давно разошлись?
– Да, порядочно. Я еще тогда танцевала в Перми.
– А вы разве закончили не наше, не тарасовское училище? – удивилась я.
– Так получилось. Мне пришлось доучиваться в Перми. Обстоятельства. – Ася вдруг начала чеканить чуть ли не каждое слово.
Было видно, что ей неприятна эта тема. В самом деле, она быстро перевела разговор на другое:
– Вы знаете, Таня, Оля всегда была готова прийти на помощь: советом, действием, просто участием. Однажды благодаря ее изобретательности мне удалось выбраться из неприятной, честно говоря, ситуации. Это произошло на выпускном курсе. В Тарасов приехал молодой, но уже довольно известный московский балетмейстер Николай Фомин для постановки нескольких балетных номеров. Один из них назывался «Солнышко». По замыслу постановщика, балерина должна была быть хрупкой, с удлиненными руками и ногами, обязательно со светлыми волосами, которые во время номера не были бы подобраны по классическим канонам, а напротив, развевались свободно. Выбор Фомина пал на меня и… Игоря, – имя своего партнера Ася произнесла почему-то после паузы. – Ну, так вот, постановщиком Фомин был весьма своеобразным: вместо того чтобы объяснять танцовщику словами или жестами, что он должен делать с партнершей, он вцепился в меня буквально мертвой хваткой и пытался незаметно погладить мои ягодицы. Я готова была сквозь землю провалиться, тем более что ни один из танцовщиков нашего театра, с которыми мы танцевали, ничего подобного себе не позволял. Вечером я рассказала обо всем Оле, так она знаете что придумала? Велела мне обрядиться в «липучки», ну, это такой плотный материал из синтетики, для похудания. А Фомину, говорит, объяснишь, что ты хочешь выглядеть еще тоньше, изящнее, грациознее, вот, дескать, и шлифуешь свои формы.