Огонь в его ладонях. Без пощады
Шрифт:
— Я сейчас вернусь, — сказала Мириам. — А тем временем, почему бы тебе не расслабиться в бассейне? Всю неделю у тебя для этого не было возможности.
— Я тоже! — заверещал Сиди.
— Если ты будешь все время торчать в воде, у тебя вырастет чешуя, как у рыбы, — со смехом сказал Эль Мюрид. — Так и быть. Пойдем. Когда мы дойдем до моря, Нассеф, мы произведем Сиди в адмиралы. Я не могу вытащить его из воды.
— Я составлю вам компанию, — сказал, поднимаясь, Нассеф. — А для тебя, Сиди, у меня есть задание. Покажи мне, как надо плавать.
— А как же я? — спросила девочка. Она терпеть не могла воду, но ей ужасно не хотелось расставаться с дядей. Она начинала напоминать Эль Мюриду свою маму в юные годы.
— Ты — девчонка! — сказал Сиди таким тоном, словно одно это качество делало сестру неполноценным существом и уж во всяком случае не позволяло ей купаться в бассейне.
— Ты можешь растаять в воде, сахарок, — сказал ей отец. — А мы все-таки пойдем.
Лежа в прохладной воде, Эль Мюрид расслаблялся так, как не мог расслабиться даже в объятиях Мириам. Так он отдыхал примерно полчаса. Сиди и Нассеф веселились вовсю, они носились друг за другом, ныряли и поднимали фонтаны брызг.
— Хорошо, Нассеф. Время, — наконец произнес Эль Мюрид.
Шурин не стал прикидываться, что не понимает. Подсадив Сиди на край бассейна, он сказал:
— Пора заканчивать. Вытирайся, одевайся и беги помогать маме.
— Почему я всегда должен уходить, когда люди хотят поговорить?
— Делай как он говорит, сын. Только не забудь хорошенько вытереться, прежде чем начнешь одеваться.
Когда Сиди ушел, Нассеф сказал:
— Я начинаю жалеть, что не женился. Мне так не хватает детей.
Ты еще вовсе не стар.
— Нет. Но все дело в том, что у меня неподходящее занятие. Я не имею права обзаводиться семьей, не хочу лишний раз испытывать судьбу. Фуад может захватить меня во время любой вылазки.
— Наверное, ты прав. Возможно, воинам вообще не надо жениться. Слишком большая нагрузка ложится на семью.
Нассеф немного помолчал, а затем произнес:
— Мы здесь одни. Чужие уши нас не слышат. Наш разговор никому не может причинить боль. Не могли бы мы поговорить как братья? Как те двое, что вместе выехали из Эль Акила и потом бок о бок сражались в пустыне. Как Нассеф и Мика. Как люди, у которых так много общего, что они не имеют права ссориться.
— Это семейное дело. Постарайся вести разговор на этом уровне.
— Хорошо. Ты взял в жены мою сестру, которая была моим единственным другом на земле. Я твой брат и буду говорить правду. Я крайне обеспокоен. Мы пускаемся в авантюру, которая обречена на провал. Я говорю это тебе, мой брат, только из чувства великой к тебе любви. Никаких иных причин у меня нет. Мы не сможем взять Аль-Ремиш. Пока не сможем.
Эль Мюрид сумел подавить свой гнев. Нассеф действовал по правилам. Мягче он сказать просто не мог.
— Не понимаю почему, — произнес Эль Мюрид. — Я смотрю и слушаю. Я вижу, как через Себил-эль-Селиб проходит множество людей. Я слышу, что мы способны
— Все это соответствует истине, хотя я и не могу сказать, какая часть Детей Пустыни на нашей стороне. Думаю, что на нашей стороне их больше, чем на стороне врагов. Но пустыня велика, и большинству людей обе враждующие стороны совершенно безразличны. Эти люди просто хотят, чтобы как мы, так и роялисты их оставили в покое.
— И поэтому ты вынуждаешь меня терять время? И это все твои аргументы? Несколько минут назад ты сказал, что мы здесь одни. Это действительно так. Поэтому ты можешь говорить со мной совершенно откровенно.
— Хорошо, если ты того желаешь. Двадцать тысяч воинов не образуют армии только потому, что они собрались в одном месте. Мои люди только-только начинают формироваться в армию. Они еще не приучены проводить операции большими группами. Непобедимые этого тоже не умеют. Кроме того, население территорий, которые мы давно контролируем, утратило боевой дух. Но и это еще не все. Среди нас нет ни одного человека, включая меня, кто имел бы навык командования крупными силами.
— Ты хочешь сказать, что мы потерпим поражение?
— Нет. Я говорю, что мы рискуем потерпеть поражение. Но риск уменьшается с каждым днем, пока мы не позволяем им сражаться по их правилам. Этой тактики мы должны придерживаться и впредь. Роялисты мгновенно узнают о том, что мы выступили. У них здесь есть шпионы. И у них есть люди, которые прекрасно знают, как командовать большой армией.
Эль Мюрид молчал не меньше минуты. Вначале он попытался оценить искренность Нассефа. Она не вызывала сомнений. Не мог он опровергнуть и аргументы шурина. Эль Мюрид вновь ощутил отчаяние узника, навеки запертого в Себил-эль-Селибе.
Нет, терпеть это у него уже не было сил. Как только будет собрано войско, он не задержится здесь ни на минуту.
— Голос сердца подсказывает мне, что мы должны выступить.
— Что же, твоя воля. Это решение окончательное?
— Да.
— В таком случае я сделаю все, что в моих силах, — со вздохом произнес Нассеф. — Может быть, нам и повезет. Но у меня есть предложение. Когда наступит время похода, возьми командование на себя.
Эль Мюрид бросил на шурина изучающий взгляд.
— Не потому, что я хочу снять с себя ответственность за возможное поражение, а потому, что воины будут сражаться за Ученика гораздо упорнее, чем за Бич Божий. И здесь может быть грань между поражением и победой.
И Эль Мюрид снова почувствовал, что Нассеф говорит вполне искренне.
— Пусть будет так. А теперь пора взглянуть, что Мириам приготовила на ужин.
Это был тихий семейный ужин, за которым почти все время царило молчание. Эль Мюрид в основном размышлял о своем двойственном чувстве по отношению к шурину. Как всегда оказалось невозможно в чем-нибудь его уличить.