Огонь в его ярости
Шрифт:
Меня это устраивает, так как я тоже пристрастилась прикасаться к нему.
Мы остаемся в таком положении долгое время, пока моя нога не начинает болеть и сводить судорогой от неподвижности, а в животе не урчит, потому что я сегодня еще не ела. Мне показалось более важным успокоить его и привести в чувство, чем поесть, хотя сейчас я сожалею об этом. Я продолжаю гладить его по волосам, потому что он спокоен, не рычит и у него не черные от гнева глаза.
— И теперь у нас есть новое окно и ветерок, — бормочу я, пытаясь извлечь
Он поднимает голову, и его глаза отливают черным, но в основном золотистые. Это хорошо. Он протягивает руку к моей уже высохшей футболке и касается моего живота. Я знаю, что он спрашивает, голодна ли я, но я внезапно вспоминаю, что его голова раньше была у меня между бедер. Я думаю о выражении полного блаженства на его лице, когда он потерся всем своим лицом о мою киску. О Боже. Я никогда не забуду этот момент.
— Мы можем посмотреть, есть ли здесь что-нибудь съедобное, — громко говорю я, взволнованная тем, что думаю о таких вещах вместо того, чтобы есть. — Я думаю, там был мини-бар, который мы не проверили в двух номерах, помнишь?
Я поднимаюсь на ноги, и мою больную ногу сводит судорогой, заставляя меня спотыкаться. Это происходит постоянно, вот почему я не могу путешествовать очень далеко в одиночку. Однако Сэм тут же оказывается рядом и поднимает меня на руки, не так, как обычно, усаживая к себе на бедро. На этот раз он прижимает меня к своей груди, как принцессу из сказки. Это заставляет трепетать мое глупое, романтичное сердце.
Он ждет, и ясно, что он позволяет мне управлять. По какой-то причине я чувствую себя действительно благодарной за это. Как будто мы команда, а не так, что я бесполезна и слоняюсь без дела, как инвалид, которым я и являюсь. Я не чувствую, что причиняю ему неудобство, и это редкое удовольствие. Я указываю на коридор, и мы выходим.
Мы находим другую комнату и направляемся к мини-бару. В этой комнате (как и в моей) есть небольшая кухня и холодильник. Я нашла пару бутылок вина в своей комнате, но от них пахло уксусом, и я не захотела его пробовать. Я надеюсь, что в этом номере найдется что-нибудь перекусить, даже если это всего лишь пакеты с черствыми крендельками. Я заглядываю в главный холодильник и ничего там не нахожу, но в спальне есть второй холодильник, и когда я открываю его, моя задница от удивления падает на пол.
Этот холодильник битком набит закусками.
Ничего полезного, конечно. Ничто, сделанное естественным путем, не прослужило бы так долго. Но там целый ряд полу растаявших шоколадных батончиков, конфет в шоколаде, вафель, печенья, картофельных чипсов и два ряда бутилированной воды и газированных напитков. Зачарованная, я достаю плитку шоколада. У меня текут слюнки, я так давно не ела шоколада.
— О, вау, — шепчу я, поглаживая обертку. Несмотря на то, что он немного мягкий, выглядит так, как будто
Сэм протягивает руку мимо меня и берет один, нюхая обертку.
— Это действительно хорошая штука, Сэм. Подожди и увидишь. — Я переворачиваю батончик и осторожно открываю обертку, проводя пальцем по шву, пока он не раскрывается. Я снимаю обертку и, конечно же, шоколад для гурманов все еще сохраняет свою форму. Я отламываю крошечный квадратик и, хотя мысль о шоколаде приводит меня в восторг, предлагаю его Сэму.
Он подталкивает мою руку обратно ко мне, показывая, что я сама должна поесть.
— Ты первый. Все в порядке. Я обещаю, что поем немного. — Когда он по-прежнему отказывается, я пожимаю плечами и отправляю кусочек в рот. Сладкий вкус взрывается на моем языке, и мне требуется все, что у меня есть, чтобы не застонать от чистой радости. Хотя у меня могут немного навернуться слезы на глаза. Шоколад. Не просто шоколад, а дорогой шоколад для гурманов.
И у меня целый холодильник забит этим барахлом. Я надеялась на несколько черствых крекеров, не более того. Я знаю, что это не еда, но я слишком взволнована, чтобы обращать на это внимание. Я отламываю еще один кусочек, а затем облизываю пальцы, очищая их от пятен, которые оставляет шоколад.
— О боже мой, это так вкусно.
Сэм хватает мою руку и подносит ее к своему рту, облизывая мои пальцы. Ой. Там не осталось ничего, что он мог бы счистить, но я не думаю, что его это волнует. Взгляд, который он бросает на меня, страстный и полный обещания.
— Если ты хочешь немного шоколада, я могу дать тебе его, — говорю я ему, чувствуя себя застенчивой. Я осторожно высвобождаю руку и снова вспоминаю блаженное выражение на его лице, когда он был у меня между ног. О боже, мне понадобятся недели, чтобы прийти в себя от этого. Месяцы. Годы. Никогда.
Я отламываю кусочек для него и протягиваю. Вместо того чтобы взять его в руку, он наклоняется вперед и берет его прямо из моих пальцев, при этом снова облизывая меня. О, помилуйте. Я чувствую, как по мне пробегает легкая дрожь возбуждения, пока он жует с задумчивым выражением на лице. Часть меня отчасти надеется, что ему это не понравится — больше из-за меня, — но часть меня хочет, чтобы ему понравилось то, что люблю я. Чтобы он увидел, что не все люди ужасны и что мы можем создавать замечательные вещи.
Он сглатывает, облизывает губы, а затем снова подносит кончики моих пальцев к своему рту, облизывая их дочиста.
Что ж, это отвлекает. Я пытаюсь оставаться неподвижной, но к тому времени, как он заканчивает, я начинаю извиваться. Может быть, это щекочущий скрежет его не совсем человеческого языка, который немного напоминает кошачий? Или дело в том, что он бросает на меня обжигающий взгляд, когда ласкает языком мои пальцы? Или это потому, что я все еще думаю о том, что мы делали раньше?