Огонь в крови
Шрифт:
— Но это в том случае, если бы она собралась оставить младенца. Есть и другие варианты решения проблемы.
— Аборт?!
— Вы так говорите, будто это преступление. А ведь Брайану всего семнадцать, а вашей дочери… Сколько ей лет?
— Шестнадцать.
— Шестнадцать. Еще совсем девочка. Зачем ей сейчас маленький? Рождение ребенка может ей всю жизнь искалечить.
Он окинул Сару оценивающим взглядом. Открытое голубое платье. Видно, что хорошего качества, но уже не новое. Светлые волосы, короткая стрижка «под мальчика». Босоножки, почти
Сара никогда не стыдилась того, как одевается. Она покупала одежду добротную — такую, которую можно носить несколько лет, а она все равно будет иметь вид. Но сейчас, под пристальным взглядом Мартин Раффера, почувствовала себя старомодной клушей.
— Для матери шестнадцатилетней дочери вы выглядите слишком молодо. Сколько вам было лет, когда она у вас родилась?
— Это, простите, не ваше дело.
— Я что же, по-вашему, должен выслушивать ваши замечания об отвратительном поведении моего сына и при этом не задавать никаких вопросов? — Он отпил кофе, неприязненно глядя на Сару поверх чашки.
Сара уже пожалела о том, что обратилась к человеку, который явно не собирался ей помогать. И вряд ли когда-нибудь соберется. Вполне очевидно, что он из той породы отцов, которые еженедельно отваливают своему дражайшему отпрыску изрядную сумму денег и при этом искренне убеждены, что отменно исполняют свои родительские обязанности. А потом искренне недоумевают, когда их милое чадо попадается на угоне машины или на порче личного имущества граждан. «Как он мог так поступить?! — возмущаются они. — И это после всего, что мы для него сделали!»
— Давайте сразу внесем ясность, мистер Раффер. — Сара упорно отказывалась обращаться к нему по имени. — Моя дочь не беременна.
— Тогда зачем вы мне голову морочили? Почему же вы сразу…
— Почему я вам сразу этого не сказала? — Сара вызывающе посмотрела на него. Ее бесило это отсутствующее выражение на лице Мартина Раффера. — Потому что мне было любопытно узнать, как вы стали бы решать подобную проблему, если она вдруг возникла.
— И судя по вашему виду, мое решение вам не очень понравилось?
— Не очень, мистер Раффер.
— Меня зовут Мартин! Прекратите меня называть «мистер Раффер». Я с вами не собеседование провожу о приеме на работу.
Сара покраснела и не нашла, что сказать.
— Могу я полюбопытствовать, а какого ответа вы от меня ждали? Что я, по-вашему, должен был бы предпринять?
— Это пустой разговор, ведь Эллен не беременна.
— Вы опять уходите от ответа. — Мартин резко подался вперед, испытующе глядя на Сару. — А мне действительно интересно узнать ваше мнение.
— Н-не знаю.
— Неужели вы и впрямь рассчитывали, что я заставил бы сына жениться на вашей дочери и взвалить на себя бремя отцовства — и это в семнадцать-то лет?!
— Всегда предпочтительнее, чтобы у ребенка были и отец, и мать.
— А ваша дочь, как я понял, росла без отца? Исходя из того, что вы не замужем…
Сара отвела взгляд.
— Я и не собиралась замуж, если это вам так интересно.
Мартин Раффер ничего не ответил, но Сара прекрасно понимала, о чем он сейчас думает.
— Просто все получилось немного не так, как я себе это представляла, — зачем-то добавила она, словно оправдываясь.
— Все понятно.
— Неужели, мистер Раффер?
— Я действительно все понимаю. — Он на мгновение умолк, а когда заговорил снова, его голос звучал очень серьезно и даже угрюмо: — Я вижу перед собой молодую мать, которая беспокоится за свою дочь, потому что не хочет, чтобы дочь повторила ее судьбу. Стремление вполне оправданное. Но, честно говоря, я не думаю, что вы правильно разобрались в ситуации. Поведение вашей дочери вас беспокоит. И вы вините в этом моего сына. Интересно, почему вы решили, что это именно Брайан плохо влияет на вашу дочь?
Итак, они поменялись ролями. Сначала она собиралась обвинить мистера Раффера в плохом выполнении отцовских обязанностей. Потом надеялась вызвать у него хотя бы сочувствие к ее проблемам. Но, похоже, само понятие «сочувствие» чуждо этому человеку. Более того, теперь уже он обвинил ее в том, что она возводит напраслину на его сына.
— Я никого ни в чем не виню. — Сара на мгновение умолкла, борясь с раздражением, и даже сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Раз уж она встретилась с мистером Раффером, надо хотя бы с ним поговорить, только без нервов. — Вы правы. Я так беспокоюсь за дочь, что даже решилась пойти к совершенно незнакомому человеку. — И слава Богу, что у меня нет таких знакомых, подумала она. — Я не знаю, кто виноват в том, что сейчас творится с Эллен. Ваш ли сын или кто-то другой…
— Но вы тем не менее сделали определенные выводы.
— Просто я соотнесла некоторые факты! — Голос Сары едва не сорвался на крик. Она снова выдержала паузу и продолжила, уже спокойнее: — Я вижу, что жизнь моей дочери катится по наклонной. И я понятия не имею, как мне ее удержать. Вот почему я хватаюсь за любую возможность…
Сара вновь замолчала. Ее одолевали самые противоречивые чувства. Ей хотелось расплакаться. Но еще больше — наорать на мистера Раффера, — наорать так, чтобы пробить броню его холодного насмешливо равнодушия.
— За последние несколько месяцев Эллен очень изменилась. — Саре все же удалось овладеть собой, и ее голос зазвучал спокойно и без надрыва: — Она стала совсем другой. Постоянные вечеринки, киношки. Домой возвращается поздно ночью. Занятия забросила. Оценки в школе все хуже и хуже. Еще немного, и она решит, что ей вообще незачем продолжать образование. — Она посмотрела прямо в глаза Мартину Рафферу. — У Эллен нет таких денег, которые позволили бы ей ни о чем не думать. Если она чего-то добьется в жизни, то только своим умом. Но ум — ничто, если у человека нет настойчивости и желания пробиться наверх…