Огонь в крови
Шрифт:
Глава 4
— И что же это за тип, мэм? — тихо, вкрадчиво осведомился Джесс.
Жермен Шанно, подняв голову, всмотрелась в стальные серые глаза и тут же, нервно заморгав, отвернулась:
— Отец еще услышит о твоих похождениях, — прошипела она Лиссе и, отступив, еще раз наспех окинула взглядом Джесса и исчезла в доме.
Лисса мрачно усмехнулась и, крепко ухватившись за руку Джесса, соскользнула по его ноге на землю.
— Ты первый мужчина, если не считать Уксусного Джо Райленда, который
— Она ваша родственница? — поинтересовался Джесс, хотя не мог найти никакого сходства.
— Да нет. Жермен — француженка из Канады, приехала с моей матерью из Сент-Луиса. После смерти мамы папа не пожелал с ней расстаться. Жермен — что-то вроде поварихи и экономки в одном лице. Мы друг друга не выносим.
— И ваш отец не желает избавиться от нее? Трудно поверить, чтобы Маркус отказал в чем-то своей принцессе.
Словно прочитав мысли Джесса, Лисса пояснила:
— Существуют вещи, которые отец не сделает даже ради меня.
Джесс внимательно всмотрелся в непроницаемое лицо девушки и невольно задался вопросом, что в отношениях француженки и Джейкобсона так неприятно Лиссе. Та ответила на пристальный взгляд медленно расплывшейся по лицу улыбкой. Поняв направление ее мыслей, Джесс издевательски-почтительно коснулся полей шляпы и повернул коня к домику ковбоев.
— До свиданья, принцесса.
— Увидимся утром, Джесс.
Роббинс медленно направился к скоплению длинных низких зданий, расположенных вокруг загонов, но Мелисса Джейкобсон не выходила из головы.
Она и в самом деле Неприятность с большой буквы, и нужно всеми силами избегать ее.
Но держаться подальше от избалованной упрямой девицы… честно говоря, это легче решить, чем сделать. До сих пор она вела довольно замкнутую жизнь, вращаясь в определенных кругах. Человек, добывающий оружием средства к существованию, в жилах которого течет смешанная кровь, наемник устрашающей репутации будоражил ее воображение, вносил элемент новизны в унылое существование. После зимнего заточения на ранчо Лисса умирала от скуки, — Джесс одновременно волновал, тревожил и развлекал ее.
— Должно быть, весенние соки начали бурлить в ее жилах как раз в момент моего появления, — пробормотал он себе под нос, раздраженный собственными странными чувствами, пробуждавшимися от близости девушки. Да, конечно, она, несомненно, красавица, с этими темно-рыжими волосами и огромными глазами цвета меда. Но прикасаться к ней запрещено — белая женщина, из почтенного семейства и, кроме того, дочь босса. Одним из строжайших правил, которыми руководствовался в жизни Джесс, было никогда не смешивать бизнес с удовольствием. Поэтому он, постаравшись выкинуть из головы гвоздем засевшие в мозгу мысли о дерзкой девчонке, спешился у самых дверей конюшни, где уже стоял Роб Остлер, держа под уздцы серого коня Лиссы.
— Я позабочусь о вашей лошади, мистер Роббинс, — предложил юноша.
— Буду крайне обязан, —
Молодой ковбой повел Блейза и серого в полумрак просторной конюшни. Джесс подхватил футляр с револьверами и огляделся.
Из длинного деревянного барака, расположенного прямо напротив загона, донесся хриплый мужской смех. Джесс остановился на пороге, наблюдая сцену, типичную для всех ковбойских жилищ от Техаса до канадской границы.
Первое, что привлекало внимание, — ударивший в нос запах: смесь горящего в лампах керосина и мужского пота, вымазанных в навозе сапог и неприятно-сладкого аромата лакрицы, входящей в состав жевательного табака. Из-за огромных размеров ранчо комната была очень просторной, длинной, почти в сто пятьдесят футов, скромно, по-спартански обставленной; стены из бревен пестрели вырезками из каталогов, календарей, газет, висели даже потрепанные фотографии. Снимки певиц, актеров и оставленных на родине невест соседствовали с рекламой чудесного эликсира доктора Демигана, в мгновение ока излечивающего прострел, круп, катар и геморрой. Пол был сколочен из некрашенных досок и усеян сапогами, седельными сумками и различными предметами одежды, брошенными сюда хозяевами, не желавшими обременять себя долгими поисками.
Мужчины, отдыхавшие после долгого трудного дня, выглядели как обычно — в основном молодые, с трогательно беззащитными лицами и плохо подстриженными волосами. Но попадались и закаленные ветераны с мозолистыми скрюченными руками и обветренными лицами.
В эту минуту внимание окружающих было приковано к перебранке между высоким худым юношей и сморщенным стариком. Ловко выпустив длинную струю жвачки в помятую плевательницу, старик таким пронзительно-режущим голосом, словно табак облепил его голосовые связки, объявил:
— Дьявол тебя побери, Спай, вот уже в третий раз я заметил, как ты ловишь блоху и, вместо того чтобы убить, просто бросаешь па пол.
— Ничего подобного! запротестовал парень.
— Было, я сам видел!
— Вот она! — заорал третий и быстро растер насекомое ногой.
— У меня и свидетели есть, — ощерился беззубый ковбой. Несколько мужчин закивали, бормоча что-то в знак согласия.
— Придется платить, Слай. Штраф десять центов, — объявил один из них под хор утвердительных возгласов.
Старожил протянул руку; покрасневший до ушей Слай почесал живот через грязную фланелевую рубашку и начал рыться в карманах куртки, пока не выудил требуемую монету.
— Штраф пойдет в читальный фонд. Скоро сможем купить новый каталог для женщин.
Хор одобрительных воплей тут же стих, как только Джесс вышел на свет. Почти восемьдесят пар глаз одновременно уставилась на незнакомца, мгновенно оценив дорогой кольт на бедре и холодный взгляд серых, как зимнее небо, очей.
— Я ищу старшего, Мосса Саймиштона.